ПРО МОЮ МАМУ И ПРО МЕНЯ

(Школьные сочинения в двух действиях)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ЛЕНА
МАМА
МУЖЧИНА
ЖЕНЩИНА
ПАРЕНЬ
БАБА РАЯ

 

Москва
2002 г.
 

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

На сцене обстановка аскетичная. Всё, что минимально будет потом необходимо для действия. Стол, шесть стульев (по количеству действующих лиц, чтобы все могли сесть), диван, на котором, поджав ноги, сидит МАМА – читает книжку и ест конфеты. Под диваном нужны будут длинные женские сапоги.
В глубине сцены – дверной косяк и дверь, то есть не дверь ведущая в другое помещение, а обозначение двери. Многое на сцене будет не происходить, а обозначаться – как в детской игре.
Где-нибудь не очень заметно стоит магнитофон, коробки с киноплёнкой, папки для бумаг, может быть, кинопроектор. Пилотки времён Великой Отечественной, шинель тоже примостились где-то так, чтобы оказаться под рукой в нужное время. А может быть, и специально акцентированы – это как захочет режиссёр.
ЛЕНА что-то пишет за столом.
Она встаёт, отрываясь от своей тетрадки, выходит на авансцену и говорит, обращаясь к зрителям, сразу приглашая их в собеседники.

ЛЕНА. Каждый человек чего-то хочет от жизни. Когда мне
исполнилось 10 лет, я впервые задумалась – чего же хочу я. «Хочу стать известной!» – шепнул мне внутренний голос. Интересно, почему у людей такая тяга к славе? Тогда я не задавала себе этого вопроса, я просто хотела чего-то достичь. Оставалось определить – чего. То есть поставить цель, к которой я потом должна буду всю жизнь стремиться. Итак, я твёрдо была уверена, что, во-первых, жизнь без цели – пуста, и, во-вторых, что за интересную, яркую жизнь надо бороться. Прежде всего – с собственной ленью, то есть практически – с самой собой. Потому что из художественной литературы я знала, что все замечательные люди очень много трудились, прежде чем чего-нибудь достичь. Надо было только найти поприще, на котором эту лень преодолевать.
(Маме). Мам!
МАМА (отрываясь от книжки). А?
ЛЕНА. Вот ты –когда была маленькой – ты мечтала стать
знаменитой?
МАМА. Я?.. Я не мечтала.
ЛЕНА. Почему?
МАМА (опять углубляясь в книгу). Я не мечтала, я была уверена,
что стану.
ЛЕНА. Ну?.. И ведь не стала?
МАМА. Ещё всё впереди. Какие мои годы?
ЛЕНА (зрителям). Мне-то казалось, что уже поздновато. (Маме). А…
кем? Ну, то есть в какой области ты собираешься стать
знаменитой? Как – кто?
МАМА. Как это – как кто? Как мать гениального ребёнка,
естественно.
ЛЕНА. То есть – как моя?
МАМА. Ну, да. Но, вообще-то, дорогая,
«Быть знаменитым – некрасиво… (дальше уточнить цитату).
ЛЕНА. Хорошо ему было, Пастернаку, рассуждать, когда он уже и
так был знаменитый поэт и Нобелевку ему присуждали!
МАМА. Не спорь с классиками, а покажи – на что ты сама способна.
И, знаешь, хорошо бы ты не просто стала знаменитой (знаменитой ведь можно стать и из-за какого-нибудь скандала), а хорошо бы ты попутно приобрела какую-нибудь стоящую профессию – и вот в ней уже прославляйся сколько душе угодно!
ЛЕНА. А ты как думаешь – где надо начинать пробовать себя?
МАМА. Там, где тонко.
ЛЕНА. Как это?
МАМА. Ну, где тебе легче всё даётся.
ЛЕНА (в зал). Музыка мне далась не очень. Пока я учила аккорды к
песням – всё было отлично, но когда выяснилось, что ещё
существует сольфеджио и прочее такое – я поняла, что стать
великим композитором у меня не хватит никакого терпения.
(Музыка Моцарта, которая постепенно переходит в какой-то блатной мотивчик). И в первом классе, когда училась на
фортепиано, и в седьмом, когда училась на гитаре. На гитаре, вообще не заладилось, потому что учительница выбрала меня в конфидентки, и мы всё время говорили про любовь.

На сцену выходит ЖЕНЩИНА с гитарой, садится на стул в
противоположном от мамы углу сцены, берёт несколько аккордов, потом передаёт гитару Лене. Лена поёт: «Мой костёр в тумане светит».

ЛЕНА (прерывает песню на взлёте). Она спрашивала:
ЖЕНЩИНА (поправляя Лене постановку пальцев). Как ты
думаешь, если мы с ним видимся раз в неделю – это любовь?

На сцене появляется МУЖЧИНА лет 45 –55-ти. Он подходит к Лене, забирает гитару и отходит с гитарой вглубь сцены, что-то наигрывая. Женщина преданно смотрит ему вслед.

ЛЕНА. Она была уже пожилая и довольно полная дама, и по моим
тогдашним представлениям о мировой гармонии ей любовь,
вообще, уже не полагалась. Поэтому, раз кто-то с ней виделся
раз в неделю и после, придя на занятия, она светилась, как сто тысяч солнц, наверное, это была любовь. И я честно говорила: (Женщине). Да. (В зал). И она у меня классику не спрашивала, а учила меня петь…
«Шаланды полные кефали…»

Лена и Женщина самозабвенно поют. Мужчина аккомпанирует
им на гитаре. Мама с дивана подпевает.

ЛЕНА (в зал). После неудачи с музыкой я ринулась в спорт. У нас в
классе самая стройная девочка была Ленка Леонова, потому
что она занималась художественной гимнастикой. Она всегда
ходила так прямо, как будто кол проглотила (Демонстрирует).
Я попросила – Ленка взяла меня с собой на занятие.

Мужчина устанавливает магнитофон, вставляет туда кассету с какой-нибудь классикой, под которую можно заниматься и включает. Женщина на глазах распрямляется, молодеет, даже худеет, - преображается в тренера.

ЖЕНЩИНА (хлопая в ладоши). И-раз, и-два! И-раз, и-два!

Лена двигается по залу в такт музыке, повторяя за тренершей одно гимнастическое упражнение за другим. То прыгает на одной ноге в позе ласточки, то кружится, то просто поднимает и опускает ногу – как у станка. Получается это всё довольно неуклюже, хотя она и старается.

ЛЕНА. Я крайне добросовестно повторяла за девочками все движения,
но в конце урока мне объявили:
ЖЕНЩИНА. Для нашей группы ты, к сожалению, не подходишь – мы
уже ушли вперёд. Тебе надо в младшую труппу.

Мужчина вырубает магнитофон, опять берёт гитару, садится на стул в глубине сцены.
Он наигрывает какие-то блатные мелодии, а женщина вокруг него продолжает выделывать гимнастические фигуры – всё это на заднем плане – в глубине сцены.

ЛЕНА (Маме). В младшую группу я не пойду.
МАМА (отрываясь от книжки). Почему?
ЛЕНА. Потому что они занимаются в другое время, а без Ленки
ходить скучно.
МАМА. Только из-за этого?
ЛЕНА. Ты не видела, как Ленка на шпагат садится! И вообще! Я
никогда не буду такой гибкой и ловкой, как она, а тогда –
зачем?
МАМА. А вдруг будешь? Подумаешь – шпагат! Это дело
тренировки!

И Женщина, и Мужчина пытаются сесть на шпагат. У них не очень получается.

ЛЕНА. Да ты знаешь, как это трудно?! (Пытается сесть – у неё не
выходит). Ты сама-то попробуй!
МАМА (понимая, что всю жизнь «Обломовым» не просуществуешь,
поскольку ребёнок требует активных действий, откладывает книгу). Запросто.

Мама пытается сделать шпагат, у неё явно нет к этому
никаких данных.

ЛЕНА. Вот видишь!
МАМА. Безвыходных ситуаций не бывает!

Мама проворно вскакивает, некоторое время мечется по сцене, что-то ища или вспоминая, потом лезет под свой диван, достаёт оттуда длинный зимний сапог и опять опускается на пол. Одну ногу она оттягивает, как в шпагате, а другую сгибает в коленке и приставляет к коленке сапог – носком вперёд.

МАМА. Чем не шпагат?

Лена вздыхает, подходит к Маме, обнимает её, целует.

ЛЕНА. Можно, я не буду гимнасткой? Ты не очень расстроишься?

Мама тоже вздыхает, тоже обнимает Лену, тоже целует.

МАМА (без уверенности в голосе). Может быть, тогда в артистки? Я
объявление прочла – набор в драмкружок у нас в ЖЕКе – на
горке. Правда, в артистки мне не очень нравится.
ЛЕНА. Почему?
МАМА. Да какие-то они все неприкаянные. Настоящие артистки…
Одно горение ради искусства.

Мама возвращается на свой диван.
Мужчина начинает наигрывать «Вместе весело шагать по просторам…» Они с Женщиной тихонько поют эту песенку.

ЛЕНА (в зал). Я сходила в этот кружок три раза. На третьем занятии
стали распределять роли в «Двенадцати месяцах». И мне –
вместо Королевы или, на худой конец, Падчерицы,
предложили играть…
ЖЕНЩИНА. Январь-месяц. Братец январь. Да? Ты не возражаешь?
ЛЕНА. Это который самый старый? С бородой?
ЖЕНЩИНА. Но ведь и ты у нас в кружке по росту выше других, и
помудрее, я бы сказала… Это роль не простая. Ответственная
роль. Сложная, интересная. Характерная! Она откроет в тебе самой много нового! Вот увидишь! (Мужчина старательно поддерживает женщину, кивая головой и наигрывая на гитаре).
ЛЕНА. Но у меня… голос… совсем не грубый… Тонкий совсем…
ЖЕНЩИНА. Ничего! Надо уметь перевоплощаться! Будешь
работать над собой! Главное – захотеть!
ЛЕНА (в зал). Я, как вы понимаете, не захотела.
МАМА (с новой силой). Ну, и не расстраивайся! Что это ещё за
феминизм с раннего детства – самим мужиков играть?! Что
это за театр, где ни одного мальчика? Нечего туда ходить!
ЛЕНА (близка к слезам). А куда ходить?
МАМА (воодушевляя). Ну… Вот… Сочинения у тебя хорошо
получаются. Может, в литературный кружок? И ездить никуда
не надо – прямо в школе. После уроков… Вдруг ты будешь писателем… или там… поэтом…
ЛЕНА. Да ты что! Я же как мучительно долго сочиняю! С поэтами
так не бывает. Пушкин в 14 лет «Руслана и Людмилу» накатал
одним махом! А я – что?
МАМА. А как же это… Ну, когда ты учебник-то истории на стихи
перекладывала… Как там? (Вспоминает).
«Во Франции гремело
Столетнее сраженье,
И Франция терпела
Всё время пораженье!»
По-моему, замечательно!
ЛЕНА. Чего тут замечательного? Сплошной учебник истории и
никакого жизненного опыта.
МАМА. Нормально! Очень даже грамотно поступаешь! Пока нет
опыта – овладевай техникой, шлифуй язык, так сказать,
оттачивай мастерство! Зато когда тебе уже будет что сказать –
своего – опытного – ты уж как скажешь, так скажешь!
«Любимый твой споткнулся
И замертво упал!
(Смотрит на Мужчину, требуя от него моральной поддержки, что, мол, стихи, действительно, сильные, действуют. Мужчина тут же спотыкается и падает на пол).
Кто рядом был – нагнулся
И знамя поддержал!
МУЖЧИНА (с пола).
Но Сарагоса дышит!
Хотя и вся в огне!
И ветер НАШ колышет
Флаг на её стене!
ЖЕНЩИНА (Лене).
Не плачь же, Инезилья!
Будь мужества полна!
В стране идёт герилья –
Народная война!»
МАМА. Рифмы какие! Инезилья –герилья! Евтушенко бы лопнул от
зависти!
ЛЕНА (тихо). Ты просто меня очень любишь.
МАМА. Было бы странно, если б я тебя не любила! Именно поэтому
я всегда говорю тебе правду! Ты – самая красивая, талантливая, умная, добрая, самая чудесная девочка на свете! Чем скорее ты в это поверишь, тем лучше для тебя!

Мужчина и Женщина поют какую-то революционную испанскую
песню.

ЛЕНА (в зал). Наш кружок назывался…
ЖЕНЩИНА (учительским тоном, словно она диктует). «Те-о-ри-я и
прак-ти-ка сочинений разных жанров».
ЛЕНА. И вела его наша учительница литературы. Когда она к нам
первый раз пришла в седьмом классе и проверила первое
контрольное сочинение, то мне была поставлена…
ЖЕНЩИНА. Двойка.
ЛЕНА. Причём, единственная в классе. На моё робкое «почему» при
гробовом удивлённом молчании всего класса, она пояснила:
ЖЕНЩИНА. Абсолютно всё откуда-то списано!
ЛЕНА. Класс с облегчением выдохнул и загалдел:
МУЖЧИНА. Да вы что! Вы её не знаете!
МАМА. Она сама так пишет!
ЛЕНА. Потому мне не очень хотелось в её кружок, но ведь я решила
себя воспитывать и преодолевать. А областей для
знаменитости больше просто не осталось. В естественных и
точных науках я была абсолютно ни бум-бум.
МАМА. Мальчики-то там есть?..

На сцену выходит ПАРЕНЬ, кивает головой.

ЛЕНА (посмотрев на него, Маме). Один точно есть… А может, даже
два… (В зал.) - добавила я, чтобы не расстраивать маму, а то вдруг
она решить, что из-за одного ходить не стоит. (Спохватившись,
Маме, возмущённо). Ну, при чём тут мальчики-то?!

На сцену выходит с коробкой пирожных в руках или с зефиром БАБА РАЯ – соседка. Она угощает всех присутствующих и подсаживается к Маме за стол – пить чай.

БАБА РАЯ. Мать потому что заботится, чтоб ты гениальность свою
правильно употребила! Стала б гениальной женой. Или гениальной матерью, к примеру.
ЛЕНА. Баба Рай! Я ж ещё маленькая!
МАМА. Женское обаяние надо тренировать с детства!
БАБА РАЯ. Вот именно! А то когда применять надо будет –
тренироваться уже поздно!
МАМА. Тяжело в учении – легко в бою! Ну-ка, попробуй!

Лена нерешительно подходит к Парню. Он листает книжку.

ЛЕНА. А ты какую книжку больше всего любишь?
ПАРЕНЬ. «Спартак» Джованьоли.
МАМА. Ну, эту ты наизусть знаешь!
ЛЕНА (делая Маме знак - молчать). А она – про что?
ПАРЕНЬ (не глядя на неё). Возьми да почитай.

Лена огорчённо отходит. Все рассаживаются по стульям, сдвигая их поближе к Женщине.

ЖЕНЩИНА. Все собрались?
ВСЕ. Все. Все. Здесь.
ЖЕНЩИНА. Очень хорошо. Значит так. Тема сегодняшнего
занятия: тема и основная мысль сочинения. Как по-вашему –
что такое тема?
ЛЕНА. Это то, о чём говорится в сочинении.
ЖЕНЩИНА. Правильно. Это, во-первых, жизненный материал,
взятый для изображения, а, во-вторых, общественная
проблема, затронутая в произведении... А что такое - основная
мысль? Основная мысль и идея произведения – это ответ на
поставленный в теме вопрос, разрешение темы, так сказать.
Идея может быть выражена…
БАБА РАЯ. Непосредственно авторским высказыванием.
ПАРЕНЬ. Репликой персонажа.
ЛЕНА. Эпиграфом.
МУЖЧИНА. Названием.
МАМА. Не формулируется, а закономерно вытекает из системы
образов и событий.
ЛЕНА (в зал). О! Вот это мне подходит больше всего. Не люблю
формулировать! Пусть читатели сами догадываются – о чём я
там хотела сказать!
ЖЕНЩИНА. Дальше! Следовательно, заглавие – это форма сжатого
обозначения темы. Например – «Капитанская дочка», «Горе от
ума»…

Все называют названия, кроме Лены. Названия – какие угодно. Можно из репертуара того театра, где будет ставиться пьеса.

ЖЕНЩИНА. Правильно. Теперь первое задание. Самое простое.
Описать какой-нибудь случай из вашей жизни – чтобы тема
была заявлена в названии рассказа и чтобы он обязательно содержал основную мысль.

ЛЕНА. «КАК Я ХОДИЛА ДАРИТЬ КУКЛУ».

Все поворачиваются к ней и ждут рассказа.

ЛЕНА (В зал). Мне мама всегда внушала:
МАМА. Дарить надо что-нибудь такое, что тебе самой дорого. А
иначе подарок не имеет смысла. Получается: дай вам, Боже, что
нам самим не гоже.
ЛЕНА. Я это помнила. Мне было пять лет, и у моей подружки из дома
напротив - Ленки Домблянкиной - был день рождения. Она его не
справляла, и в гости меня никто не звал, но мне очень хотелось её
поздравить и что-нибудь подарить - чтобы непременно дорогое. Я
стала перебирать - что же мне дорого…

Все, присутствующие на сцене, начинают предлагать Лене
что-нибудь, по их мнению, дорогое. Мужчина протягивает гитару, Баба Рая - оставшиеся пирожные, Женщина – коньки, Парень отцепляет от футболки значок с любимым хоккеистом. Когда Лена отрицательно мотает головой, он удивлённо пожимает плечами: «Третьяк же!» Мама предлагает любимую книжку – «Дикие лебеди» - и произносит название.
Лена всё отвергает, идёт за мамин диван и оттуда вывозит игрушечную коляску с куклой, вынимает куклу из коляски.

ЛЕНА. Особенно дорогой и любимой оказалась кукла с красным
пластмассовым бантом на голове. Бант был прочно к ней
приделан и вертелся во все стороны, как пропеллер. А когда я
снимала с куклы все одёжки, то она оставалась совсем голая,
но - с бантом!
МАМА. Ты уверена? Ведь ты же её очень любишь.
ЛЕНА (в зал). Дарить так дарить! Я решилась. Я вынула её из
коляски, посмотрела прощальным взглядом и понесла в
соседний дом, в четвёртый подъезд, на четвёртый этаж, как
сейчас помню. Но Ленка Домблянкина не подозревала, что её
хотят осчастливить и не сидела в ожидании дома, а дверь
открыла её мама. Симпатичная молодая женщина с
ироничным прищуром на жизнь. Это теперь я понимаю, что
она была симпатичная и молодая, тогда - взрослая, слегка
удивлённая тётя.
ЖЕНЩИНА. А Лены нет.
ЛЕНА (Женщине). Извините. (В зал). Дверь закрылась. Я стала
медленно спускаться по лестнице, облегчённо вздохнув, что
расставание с куклой отменяется.
ПАРЕНЬ. Эх, ты! Не умеешь довести дело до конца. А ещё
говоришь, что силу воли в себе воспитываешь!
ЛЕНА. Я вернулась. (Женщине). Извините. Если её нет... вы ей тогда
передайте. (Протягивает куклу). Я её поздравляю с днём
рождения.
ЖЕНЩИНА (берёт куклу). Спасибо, деточка. Я обязательно
передам.
ЛЕНА (в зал). Я вышла из этого пятиэтажного подъезда, где каждая
стена была знакома до чёрточки, совершенно убитая. Я
бродила по двору и на меня накатывало беспощадное
понимание того, что у меня уже никогда не будет куклы с
красным бантом. Хотя бант этот ужасно мешал - нельзя было
надевать ей на голову шапочки, а шапочек, как назло, целая
куча, и все красивые, разноцветные. Но всё равно. У меня не
будет, а будет у Ленки, которой, может, эта кукла и вовсе
не нужна, у которой, может, есть другие - любимые, а эта не
любимая, а просто так. Будет ждать своей очереди - пока с ней
поиграют. Разве она для Ленки что-нибудь значит? Ленка не
ходила с ней к зубному и на море с собой не брала, а я брала и
чуть её там не утопила. Нет, это всё неправильно, что надо
дарить то, что дорого. Как это можно дарить то, что дорого?
То, что дорого, с этим нельзя расставаться - а если можешь
расстаться, то какое же оно дорогое?.. Я вернулась. Я чувствовала, как от стыда горят щёки, но на что только ни
пойдёшь ради того, что дорого... (Женщине). Извините,
пожалуйста... Вы не могли бы мне отдать её обратно?.. Просто... это моя любимая кукла.
ЖЕНЩИНА. Конечно, деточка, возьми.
ЛЕНА. Какая понимающая мама у Ленки Домблянкиной! Она даже
Ничего больше не сказала - протянула куклу и улыбнулась.
Успокоенная, я пришла домой.
МАМА. Что ж? Не подарила?
ЛЕНА. Подарила... но потом обратно взяла…
МАМА. Как это?
ЛЕНА (в зал). Я рассказала. И уже по мере рассказа понимала, как
ужасно я поступила. Я забрала обратно подарок! Это позор и
жуткое малодушие, и жадность, и уж какая там сила воли... И
всё-таки всё это я была согласна принять на свой счёт и
пережить как-нибудь,.. только не самое страшное...
МАМА. Иди - верни...
ЛЕНА (в зал). Вернуться туда ещё раз было выше моих детских сил.
Я вернулась. (Женщине, еле слышно). Извините, пожалуйста. Всё-таки... возьмите, пожалуйста, - (В зал.) прошептала я, почти бессильной рукой протягивая куклу. Я ей так никогда имени и не придумала. Кукла и кукла.
ЖЕНЩИНА. Может, не надо, деточка?
ЛЕНА. Нет... Это Лене... на день рождения... (В зал). Я опять вышла
во двор, села возле песочницы и вспомнила другую свою подружку - Людку Баканчеву. Она тоже ещё в прошлом году
подарила мне на день рождения куклу, гораздо красивее, чем эта. Но людкина кукла у меня не была любимой - так, на вторых ролях. А Людка часто ко мне приходила и играла с ней. И мне всё казалось, что она ходит ко мне не из-за меня, а из-за этой куклы. Я к Ленке Домблянкиной играть больше никогда не ходила… Ну, что? Основная мысль из текста вытекает? Формулировать не надо?
ЖЕНЩИНА. Теперь возьмём задание посложнее. Сочинение-
рассуждение! Суть такого сочинения в обосновании
истинности и правдивости какой-либо основной мысли
другими суждениями. В рассуждении должно быть три части:
первая часть содержит основное положение, основную мысль,
которая будет доказываться. Вторая часть – доказательная,
которая содержит аргументы. И третья часть – вывод. В
качестве доказательств могут быть использованы различные
факты – из собственной жизни, из жизни близких и знакомых,
из литературных источников, цитирование, сопоставление,
логические умозаключения. Доказательства должны быть убедительными и развёрнутыми. В качестве доказательств не должны приводиться мелкие, случайные факты. Подробности должны иметь прямое отношение к доказательству основной мысли… Все всё поняли?
ВСЕ. Все! Всё!
ЖЕНЩИНА. Итак, мы пишем сочинение-рассуждение на тему
«Каким должен быть настоящий художник?» Доказываемый
тезис: «Искусство нужно делать чистыми руками!»
МАМА. Лен, но ведь это же, кажется, не про искусство было
сказано, а про революцию. Ну… Дзержинский что ли говорил:
«Революцию нужно делать чистыми руками». Хотя, может быть, я
ошибаюсь.
ЛЕНА. Мам, что мне с ней спорить что ли? Как продиктовала, так и
напишем. Что посеешь – то пожнёшь. (В зал).
«ИСКУССТВО И ЕГО СОЗДАТЕЛИ».
Часть первая. Главным видом искусства для меня с детства было документальное кино. Потому что Мама работала в киноотделе при Министерстве речного флота и писала сценарии научно-технических документальных фильмов. И однажды я даже демонстрировала в кадре «комфортабельность судов типа «Б» – пассажирских, то есть – листала журнал, сидя в мягком кресле, смотрела телевизор в кают-компании, кормила с палубы чаек. А как-то раз Мама делала фильм про Петрозаводский Клуб юных моряков – КЮМ, то есть - и доверила мне написать песню для этих самых моряков, которые потом своими красивыми мальчишечьими голосами её пели за кадром. А в кадре – бригантина уплывала в море на фоне белых облаков. И я эту песню сочинила, и фильм сняли, и озвучили. Там ещё такие слова были: «Мы уходим с тобой далеко На большом, как мечта, корабле!» (Цитирование, между прочим). И я маму очень упрашивала показать – как там всё получилось. И Мама, наконец, взяла меня с собой на работу – прокрутить плёнку. Да, самое главное! Я всегда знала, что все мамины сослуживцы – люди в высшей степени творческие, достойные, уважаемые, как раз те, кто - что называется - с «чистыми руками» создают своё виртуозное искусство!

Все остальные действующие лица в это время создают на
сцене антураж киноотдела. Откуда-то появляется проектор, коробки с плёнками, папки со сценариями, небольшой экран.
Когда всё уже готово, Мужчина ставит на стол выпитую
бутылку водки и телефон из-под стола ставит на стол, садится за стол, кладёт руки на стол, на руки - голову и спит, сладко посапывая. Парень, Баба Рая и Женщина разбредаются в «свои» углы сцены, ожидая своего выхода.
Парень снимает школьную куртку, вешает её на свой стул.
У Женщины рядом с её стулом в левом углу на авансцене – телефон.
Мужчина спит, телефон звонит над его ухом – разрывается. Это Парень из телефонной будки пытается дозвониться в киноотдел.
Мужчина, не открывая глаз, берёт телефон, опять ставит его на пол – подальше от себя, и продолжает спать. Телефон замолкает.
В киноотдел «входят» Мама и Лена.

ЛЕНА. Часть вторая.
МАМА (ещё не видя Мужчину). Вот – смотри. Тут мы и обитаем.
Главное – от начальства на отшибе. (Поёт). Всё спокойненько, всё
пристойненько, исключительная благодать!» (Быстро
находит среди коробок с плёнкой – нужную).

Лена смотрит на Мужчину.

ЛЕНА. А это кто?
МАМА. Ой… (На секунду озадачивается, но потом как в порядке
вещей). Тише. Это Филя… спит.
ЛЕНА. Он тут что… с вечера?
МАМА. Не исключено.
ЛЕНА. А… почему?
МАМА. Ну… всякое бывает. Творческий процесс.

Мама набирает номер телефона. Трубку берёт Женщина.

МАМА (тихо). Сонь… Тут… Твой… спит.
ЖЕНЩИНА. Нажрался что ли?
МАМА. Вроде – да.
ЖЕНЩИНА. Ну и что?
МАМА. Может, приедешь – заберёшь его? А то у меня сегодня
показ в Министерстве – я уеду.
ЖЕНЩИНА. Ну и уезжай. Хрен с ним.
МАМА. Как? Бросить его тут?
ЖЕНЩИНА. Ты посмотри: у него в карманах – деньги есть? Осталось
чего от командировочных?
МАМА. Сонь, по карманам я лазить не буду.
ЖЕНЩИНА. Тогда запри его там – пусть ночует. Мне он тут в
пьяном виде вовсе не нужен.
ЛЕНА (в зал). Мелкие случайные факты.

Женщина кладёт трубку. Мама тоже.
Тут же опять звонит телефон.
Это Парень. Он говорит из автомата в углу сцены.

МАМА (тихо, почти шёпотом). Алё.
ПАРЕНЬ. Кать, это я!
МАМА (очень тихо). Привет.
ПАРЕНЬ. Что?! Ничего не слышно! Это я – Женя! Я с вокзала!
МАМА. Я слышу-слышу.
ПАРЕНЬ. Я взял билет на вечер!.. Ты что так тихо говоришь?
МАМА. Филя спит.
ПАРЕНЬ. Что?!
МАМА. Филя спит.
ПАРЕНЬ. Спит?! У него командировка! Вы что там все? Забыли?
МАМА (сердито). Не ори. Какой правильный. Взял – и молодец.
Приезжай – будем такси ловить.
ПАРЕНЬ. Мне что – больше всех надо? Я что – нянька?
МАМА. Ну, мы же не можем сорвать командировку. Это же
скандал. Погрузим его как-нибудь.
ПАРЕНЬ (уже спокойней). Ладно, щас… Кать, а ты в курсе, что к нему в
три часа дама из Министерства приедет? Знакомиться с гением!
МАМА. Как? Сюда?
ПАРЕНЬ. Татьяна Петровна, кажется. Я тебе забыл перезвонить –
замотался. Она ещё с утра тебя искала – чтоб ты к ней не
ездила, что она сама приедет – увидеть оператора, посмотреть, где
шедевры создаются…
МАМА. Жень, приезжай скорее, а? Что я тут одна буду делать?

Разъединяются.
Мама в ужасе. Смотрит на часы. Лена – на Маму.

МАМА. Так… Надо спасать репутацию…

Мама отпирает ключом дверь, которая стоит в глубине сцены в пол-оборота к зрителям. (Дверной косяк и дверь – чистое обозначение.)

ЛЕНА. Это что?
МАМА. Это кладовка.

Мама вместе с Леной перетаскивают стулья от стола в кладовку, ставят их в ряд, делая кровать.
Потом Мама и Лена с двух сторон берут Филю подмышки, пытаются приподнять.

МАМА. Ну, давай, миленький, не подведи. Премия и всё такое. Давай.
Тут недалеко. Всего несколько шагов. Ты же молодец, умница,
талантище…

Филя с закрытыми глазами, что-то мыча, всё же подчиняется, позволяет себя отвести за дверь и уложить на стулья. Поджимает под себя ноги и засыпает с блаженной улыбкой.
Мама закрывает дверь и запирает.

ЛЕНА. Мам, а он там не задохнётся?
МАМА. Не задохнется. В крайнем случае –припадёт к замочной
скважине – она большая.
ЛЕНА. Мам, а вдруг он проснётся и подумает, что его замуровали,
как в древности?
МАМА. Не трепещи меня! Пусть думает, что хочет, только бы тихо
сидел.

Молчат. Мама стоит спиной к двери, как бы защищая её от всего внешнего мира.

ЛЕНА. «И воцарилась тишина,
Согретая дыханьем зала,
И вся Советская страна
За этой девочкой стояла».

И вдруг в полной воцарившейся тишине раздаётся отчётливый счастливый храп Фили.
Лена и Мама переглядываются.

МАМА. Магнитофон!
ЛЕНА (В зал). Логическое умозаключение!

Лена бежит к магнитофону, врубает музыку. В течение следующей сцены она постоянно делает музыку то тише, то громче – в зависимости от контекста.
В киноотдел «входит» Баба Рая – дама из министерства.

БАБА РАЯ. Здравствуйте, Катя.

Мама, заметив, что со стола не убрана бутылка, бросается к Бабе Рае, заслоняя собою стол и делая у себя за спиной руками отчаянные знаки Лене – мол, убери бутылку.

МАМА. Ой, здравствуйте, Татьяна Петровна. Да я бы сама привезла.
БАБА РАЯ. Да я тут должна была быть недалеко. По делам. Как вы меня
весело встречаете! Музыкой!

Лена лихорадочно прячет бутылку под стол.

МАМА. Да! У нас тут всегда весело. Работа такая!
БАБА РАЯ. Я звонила с утра. Ваш осветитель сказал, что Феликс
будет в три. Я, наконец, решила познакомиться и, заодно, забрать
плёнку.
МАМА. А-а.
БАБА РАЯ. Мы с ним всё по телефону да по телефону. Он очень
обаятельный. И такой эрудит.
МАМА. Да-а! Он такой! На любую тему – часами!
БАБА РАЯ. Вот-вот. О монтаже Эйзенштейна…
МАМА. Проходите, пожалуйста… Это – моя дочка.
ЛЕНА. Здравствуйте.
БАБА РАЯ. Похожа на вас… Я видела два его фильма. Вот – про новый
ледокол. Там так снято! Камера плывёт над самыми льдами! Как он это сделал?
МАМА. Это он с борта свесился. Женя его на ремнях держал. Мы потом
за этот фильм диплом получили и медаль. Филя у нас, вообще,
весь в медалях ВДНХ, как бык-рекордист. Ой, извините.
БАБА РАЯ. А другой фильм – про погрузку. Как снято! Мешки ведь
прямо на камеру падают сверху!
МАМА. Это он в трюм лёг – на самое дно и велел, чтобы мешки на него
бросали.
БАБА РАЯ. Ведь это опасно!
МАМА. А он ничего не соображает, когда снимает. Он в творческом
трансе. Для него ничего не существует – только картинка!
БАБА РАЯ. И этот фильм – про КЮМ. Думаю…
МАМА. Тоже совершенно замечательный!

Баба Рая проходит, наконец, на середину сцены, оглядывает помещение, смотрит на часы. Голос её меняется на начальственный.

БАБА РАЯ. А он, собственно, где?

Мама хватает коробку с плёнкой фильма, который собиралась показывать Лене.

МАМА. Вот! Копия – специально для вас. В целости и сохранности.
БАБА РАЯ. Понятно. Спасибо. Феликс – где?
МАМА. Вы знаете, Татьяна Петровна, тут такая накладка
приключилась. Дело в том, что он срочно уехал…
БАБА РАЯ. То есть?
МАМА. В командировку. В Шёстку. За плёнкой. Неожиданно… Он
думал, что на завтра билеты возьмёт, а там на завтра не оказалось
уже, а на послезавтра нам уже поздно – у нас же график, съёмки.
Только на сегодня билеты были. Ну, он и поехал прямо сразу.
Позвонил мне с вокзала – что садится в поезд. Очень просил перед
вами извиниться!
БАБА РАЯ (резко погрустнев). Да?
МАМА. Переживал! Расстраивался! Буквально перед вашим приходом
звонил.
БАБА РАЯ (пытаясь казаться весёлой). Значит, не судьба!
МАМА (на той же искусственно весёлой ноте). Значит, в другой раз!

«Вбегает» Женщина.

ЖЕНЩИНА. Ну? Где он?
МАМА. А… Познакомьтесь, пожалуйста. Это вот Татьяна Петровна
– наш куратор из министерства…

Женщина «осаживает», усмиряет свой темперамент, вежливо
улыбаясь.

ЖЕНЩИНА. Здрасьте.
БАБА РАЯ. Здравствуйте.
МАМА. А это Софья Михайловна – жена Феликса… Я вот только
что сказала Татьяне Петровне, что Феликс уехал в Шёстку.
Билеты были только на сегодня. Неожиданно уехал.
ЖЕНЩИНА (понимающе). А-а…
БАБА РАЯ (Женщине). У вас очень талантливый муж.
Необыкновенно.
ЖЕНЩИНА (подозрительно). Да? (Принюхивается к духам Бабы
Раи).
БАБА РАЯ. Нет-нет. Я знаю, что говорю. Я не мало фильмов
пересмотрела. У него редкий дар. Взгляд… детский, я бы сказала.
Он видит мир так открыто, так искренне! В таких потрясающих
деталях, которые может заметить только ребёнок или очень
непосредственный человек, сохранивший в себе детство.
ЛЕНА (в зал). Убедительные доказательства. И развёрнутые.
БАБА РАЯ. Незамутнённый ещё глаз, незамыленный.
ЖЕНЩИНА. Незамутнённый?
БАБА РАЯ. Именно! У вашего мужа уникальные операторские
данные! Ему бы на «Мосфильме» работать, а не в этой…
конторе.
ЖЕНЩИНА. Так он там и работал!
БАБА РАЯ. А что же ушёл?
ЖЕНЩИНА. Так его…
МАМА. Его там совершенно не ценили, Татьяна Петровна. Знаете,
всё на вторых ролях, всё помощником оператора. А у нас он
всё-таки сам снимает – сам себе хозяин. Никто творческий
полёт не останавливает, не обрубает художнику крылья.
БАБА РАЯ. Ну да. Тоже верно.

«Входит» Парень.

ПАРЕНЬ. Здрасьте.
МАМА. Ты уже посадил Феликса на поезд?
ПАРЕНЬ. А?.. Да… Всё… Ту-ту…
МАМА (облегчённо). Ну, вот.
БАБА РАЯ (Женщине). Приятно было познакомиться.
ЖЕНЩИНА. Мне тоже.
БАБА РАЯ (Лене, подмигивая). Хочешь, наверное, артисткой быть?
В кино сниматься, а? (Маме и Парню). Всего хорошего. Как
плёнку посмотрю – сразу позвоню.

Баба Рая уходит.

ЖЕНЩИНА. Духи, вроде, не эти.
МАМА. В смысле?
ЖЕНЩИНА. Позавчера полчетвёртого утра пришёл на рогах – весь
женскими духами пахнет, просто как клумба. Вроде не эти.
ПАРЕНЬ. Может, он их пил. А ты сразу обвинять!
ЖЕНЩИНА. Куда мужика-то моего дела?
ПАРЕНЬ (Лене). Чего музыка орёт? Выключь. И так башка
трещит… от нервов.

Лена выключает магнитофон.
Слышно мерное похрапывание Фили.
Женщина подходит к двери, ударяет по ней кулаком.

ЖЕНЩИНА. Вот паразит!

Мама отпирает дверь.

ПАРЕНЬ (трясёт Филю). Просыпайся! Тебе ехать! Я за такси пошёл!
Просыпайся, Филь!
ЖЕНЩИНА. Щас тебе! Его теперь из пушки до завтра не
разбудишь.

Парень пытается Филю поднять, но тут уже находится в слишком глубоком сне. И стишком тяжёлый.
Парень безнадёжно отходит.
Мама приближается к Филе и вдруг кричит дурным казённым голосом.

МАМА. Шёстка! Подъезжаем! Гражданин, кто Шёстку спрашивал?
Шёстка!

Филя, встрепенувшись, с трудом поднимается. Глаза всё ещё закрыты.

МАМА (пожав плечами). Профессионал! Работа – это святое.
ЛЕНА (в зал). Опять же логическое умозаключение!

Парень подскакивает к Мужчине, помогает ему подняться и сделать несколько шагов. Одной рукой он поддерживает Филю, а другой берёт его сумку и хочет повесить ему на плечо.

МАМА. Ты его сильно не нагружай. Его щадить надо! А то у него потом
на съёмке руки дрожат.
ЖЕНЩИНА. Руки у него дрожат не от этого. Козёл! Тебя б щас
уволили – как с «Мосфильма»! Если б не Катя! Рожа твоя
бесстыжая! Глаза б мои тебя не видели! Пьянь подзаборная!

Мужчина продирает глаза, всех обводит своим детским незамутнённым взглядом, останавливает его на Маме, идёт к ней, отстранив Парня, по дороге падает на обе руки, встаёт, руки отряхивает, приближается к Маме, берёт её руку, галантно целует, возвращается к Парню, опять на него опирается.

МУЖЧИНА. Я готов. Пошли.

Парень ведёт его к выходу.
При этом Мужчина со своего пути отстраняет свободной рукой Женщину, даже на неё не взглянув.

МУЖЧИНА (на прощание обернувшись и подмигнув Лене, мол,
только мы с тобой знаем смысл жизни, поёт).
«Мы уходим с тобой далеко
На большом, как мечта, корабле!»

Парень вешает сумку к себе на плечо и уводит Мужчину.
Женщина уходит за ними.

ЛЕНА. Мам. А фильм?
МАМА. Прости. У меня сейчас другой копии нет. Но там всё
хорошо получилось. Честное слово. Тебе бы понравилось.

Хор красивых детских голосов поёт песню.
(Если удастся найти плёнку, то можно погасить свет и прокрутить этот кадр – бригантина уходит в море на фоне белых облаков)
Дети поют.
Мама возвращается на свой диван.
Лена остаётся одна на авансцене.

ЛЕНА. Часть третья. Каким должен быть настоящий художник? Я
думаю, таким, как в мамином киноотделе! Я лично убедилась,
что там работают творческие, вполне достойные уважения
люди, любящие свою работу. Я думаю, художник должен быть
прежде всего талантливым. А что такое чистые руки – я не
знаю. Поэтому больше у меня нет аргументов.

На сцену возвращается Парень, опять надевая школьную куртку со значком «Третьяк», подходит к Лене.

ПАРЕНЬ. Я с тобой что ли в паре должен быть в этом вашем
конкурсе красоты?
ЛЕНА (еле слышно). Кажется, да.
ПАРЕНЬ. Ну, и чего надо?
ЛЕНА. Надо… Для медицинского конкурса потренироваться
перевязывать…
ПАРЕНЬ (берёт стул, садится). Валяй. Только быстрей. У меня ещё
футбол.

Лена достаёт откуда-то бинт, начинает его перевязывать, путается. Всё валится у неё из рук. Парень скептически за этим наблюдает.

ПАРЕНЬ. Н-да… не много же ты очков наберёшь такими темпами.
И учти ещё, что я танцевать не умею. Так что тут тоже будет
прокол.
ЛЕНА. Я тебя научу…
ПАРРЕНЬ. Только не сегодня.
ЛЕНА. Нет-нет! Ни в коем случае не сегодня! Мне тоже некогда!

Появляется Женщина.

ЖЕНЩИНА. Тема следующего занятия - услышанный рассказ. В
таком рассказе обязательно должно быть введение, в котором
указывается – когда, от кого, при каких обстоятельствах был
услышан рассказ. Как вели себя рассказчик и слушающий.
Задача автора – познакомить читателя с рассказчиком.
Следовательно, в обрамлении сообщается самое необходимое,
что нужно знать о герое – кто он, чем занимается, иногда
может описываться его внешность и манера говорить.
Услышанный рассказ дополняется за счёт авторских
отступлений. Очень часто в таких рассказах писателей конец
бывает неожиданным. Темы сочинения можете выбрать: или
«Жизнь, отданная людям», или «Беззаветная борьба за счастье
Родины – высшее проявление патриотизма!»

Женщина уходит со сцены или садится на «свой» стул в свой угол.

Лена уже сматывает бинт, а Парень быстро уходит со сцены – ему некогда тут с ней рассусоливать.

ЛЕНА (в зал). Я сразу не решила – какую тему возьму. Пока у меня
материала не было ни на ту, ни на другую.
МАМА. Ну, что-нибудь придумаем. На какую наберёшь – на такую
и напишешь. Можно, например, про дядю Сашу написать…
(Здесь, если получится, вставить рассказ мамы про дядю
Сашу, если не будет перебора в прозе, в монологах).
ЛЕНА (в зал). Вообще-то, меня в тот момент больше волновало не
это сочинение, а конкурс красоты «А ну-ка, девушки»! Конкурс состоял из пяти заданий – кулинарного, литературного, медицинского, песенного и танцевального. Это я, собственно, уже введение излагаю, где объясняется, при каких обстоятельствах был услышан рассказ. И от кого.
МАМА. Кулинарное задание это что?
ЛЕНА. Это ерунда – кто картошку быстрей почистит.
МАМА. А. Главное, что ничего не готовить – а то ведь ты
совершенно не по этой части. Так – с литературным
понятно. Тут даже никто с тобой состязаться и не посмеет.
Медицинское?
ЛЕНА. Перевязку сделать кому-нибудь из мальчиков.
МАМА. Перевяжешь?
ЛЕНА. Вообще-то, у меня «пять» по НВП. Но… смотря кого
перевязывать…
МАМА. Ты бери такого, который тебе безразличен.
ЛЕНА. Не могу. Мне уже Серёжу назначили.
МАМА. У. Ну, здесь мы в пролёте. Дальше. В песенном тебя без меня,
конечно, перепеть могут, но если учтётся, что ты и слова сама
писала, тогда – победа наша!
ЛЕНА. Самое ужасное – ты знаешь что.
МАМА. Танцы. Я понимаю.
ЛЕНА. Я ещё и… его должна научить. Я ему сказала, что не сегодня,
потому что… (Чуть не плача.) ты мне хоть что- нибудь объясни в
этом вопросе!
МАМА. … Это большой пробел в твоём воспитании.
ЛЕНА. В ТВОЁМ воспитании меня.
МАМА. А что я? Я тебе всё время говорю – не сутулься! Не горбись! А
ты всё равно сутулишься! И зарядку по утрам не делаешь! И у
стенки по пятнадцать минут не стоишь! А походка! Какая у тебя
походка! Это же гусёнок какой-то, а не юная покорительница
сердец!
ЛЕНА. Знаешь, я, пожалуй, откажусь участвовать. Нечего так
позориться.
МАМА. Я тебе откажусь! Ты мне это брось! Ты мне комплекс
неполноценности не формируй! Меня на родительском собрании
три мамы атаковали – чтобы их охламонов с тобой посадили.
ЛЕНА. Да, я давно заметила, что я на мам произвожу гораздо большее
впечатление, чем на сыновей.
МАМА. Это потому что у тебя золотой характер!
ЛЕНА. Нужен не золотой характер, а длинные ноги!
МАМА (критически оглядывая Лену). А у тебя и ноги длинные.
Тебе надо только юбку покороче. А то кто же их заметит? За
обаятельность и привлекательность надо бороться! Начинаем
прямо сейчас! Ну-ка, пройдись!
ЛЕНА. Ну, мам.
МАМА. Пройдись – пройдись.
ЛЕНА (в зал). Я прошлась.

Проходится по сцене.

МАМА. Ну-у… (Увлекаясь). Ты когда-нибудь видела, как ходит Софи
Лорен?
ЛЕНА. Нет.
МАМА. Выпрямись! Голову выше! Ноги до конца выпрямляй!
Походка должна быть лёгкой и грациозной! Ещё раз!
ЛЕНА. Ну, мам!
МАМА. Доставь мне удовольствие!
ЛЕНА. Я же не Софи Лорен!
МАМА. Ничего, я из тебя сделаю нечто лучшее! Дубль два!

«Входит» Баба Рая.

ЛЕНА (в зал, пытаясь грациозно ходить по сцене туда-сюда). И тут к
нам зашла соседка – баба Рая. Внешность у неё была… Ну,
обыкновенная бабушкинская такая внешность… Манера
говорить… Немножко она подсвистывала, задыхаясь, потому
что ушла на фронт в 41-ом году 17-летней девочкой и, в холодные осенние дожди ночуя в лесах на земле под плащ-палаткой, заработала себе астму.
МАМА. Раиса Александровна, заходите – садитесь!
БАБА РАЯ. Чем это вы тут занимаетесь?
ЛЕНА. Избавляемся от комплекса неполноценности!
БАБА РАЯ. Хорошее дело! Одобряю.
МАМА (Лене, азартно). Давай-давай! «Ходи шибче, белоголовый!» Ты
себя должна нести как праздник и подарок! Дубль три!

Лена опять проходит, как ей кажется – легко и бодро.

МАМА. Слониха! Это даже не на двойку!
БАБА РАЯ. Ну, ладно! Затерроризировала ребёнка! Сама-то
попробуй!
МАМА. Пожалуйста!

Мама проходит хуже, чем Лена.

БАБА РАЯ. Да-а, девки! Походка от бедра должна быть! От бедра, я
говорю! Как учит Ахеджакова! Эх! Бывали и мы лебедями!

Баба Рая тоже встаёт, тоже проходит по комнате, как ей кажется – замечательно. Все трое смеются.

БАБА РАЯ. Не мучь ребёнка. Как бы она ни ходила, она это всё
равно лучше нас делает!
МАМА. У неё конкурс красоты.
БАБА РАЯ. Ой! Да я б нашей девочке и так все призы дала! Даже
если б она только на сцену вышла и просто постояла! Такая
она у нас замечательная! Юная, стройная!
ЛЕНА. Вы не объективны, баба Рай. Там знаете сколько таких
будет – юных и стройных!
БАБА РАЯ (грустно). Знаю… У меня тоже, небось, свой конкурс
красоты был…
ЛЕНА. Когда?
МАМА. Как?
БАБА РАЯ. А в 41-ом. В августе… Когда на фронт попала.
ЛЕНА. На фронте – конкурс красоты?
БАБА РАЯ. Ну, это так… Метафора. Заявление с подружкой подали,
я год скрыла – написала 18 лет. И скрыла, что отец – враг
народа. И Зинка поклялась, что никому не скажет. А то думала
– не возьмут. Взяли. Отправили… на фронт. А там –
распределение по частям. Командир нас в первый же день в
шеренгу выстроил и как пошёл крыть! «Дуры вы! Шалавы!
(И всякие другие слова). Дома не сидится! Приехали хахалей себе
искать (ну, тут он тоже другое слово-то употребил – вместо
хахалей, не при ребёнке будь сказано). Жизни не жалко – лишь
бы к мужикам поближе! Глаза ваши бесстыжие!» Верите, из всего
строя одна я заплакала. Так мне обидно это показалось – я же
Родину шла защищать. Остальные, гляжу, девки стоят
ухмыляются, переминаются с ноги на ногу. Командир орать
перестал, подошёл, отдал мне хлеб на всех: «На, говорит, ты
распределять будешь. Ты тут самая лучшая». Ну, а на другой день
начался настоящий конкурс красоты! Из разных частей стали
командиры приезжать – подбирать себе в штаб – секретарш,
сотрудниц. Пройдут вдоль строя, оглядят. Кому какая понравится
– такую и берут. Мы с Зинкой попали вместе – в пехоту.
Начальник этого штаба на неё запал. И меня взял, поскольку ему две нужны были, а Зинка за меня попросила. Ну и пошли – военные будни.
ЛЕНА (в зал). Мы с мамой почувствовали материал для сочинения.
МАМА (Бабе Рае). И как там тебе было-то? На фронте?
БАБА РАЯ. Да как было? Отступали, наступали. Спали вповалку,
шинелями укрывались. Зинка-то себя не блюла. А до меня
никто пальцем не касался. Это я ей не в осуждение. Она ж уже
женщина была. А я – девушка. И мужики честные вокруг попались. Вот если, скажем, надо мне вымыться посреди леса. Они спиной ко мне станут, плащ-палатки с четырёх сторон руками натянут – ждут, пока вымоюсь. Даже не пошутит никто, ни слова какого… скоромного, ну, там «спинку дай потру». Не было.
МАМА. Что ж, за всю войну так никого и не полюбила? Из стольких-
то мужиков?
БАБА РАЯ. Ой, Кать. Мне этой любви до войны хватило! Я ж из-за
своей любви отца потеряла. В парке Горького познакомилась с
военным. Мне - 16. Ему - 22. Лейтенант НКВД оказался. Отец как узнал! «Прекращай с ним встречаться и всё тут!» А он уж так ухаживал. А я уж так влюблена была. Порвала, можно сказать, по-живому. А парень, видно, понял – почему. Затаил. Ну, и… через три месяца отца, как врага народа… У меня на любовь после этого очень аллергия была. Так и вторая любовь у меня из-за отца же не получилась.
ЛЕНА. На фронте?
БАБА РАЯ. На фронте.
ЛЕНА. А он кто был?
БАБА РАЯ. Большой он был начальник. Командующий армией.
Фамилию не скажу.
МАМА. А как – как познакомились?

Баба Рая встаёт, выходит на середину сцены.

БАБА РАЯ. Да заняли мы одну деревню. Под горкой в низинке ещё бой
шёл, а мы уже, считай, свою задачу выполнили, штаб в избе
разместили, я вышла местность осмотреть. Красиво, девки! За
деревней – поле, всё в цветах, за полем – река. Я пошла цветы
собирать. Вспомнила, как мы с мамой в детстве на даче
ходили… Углубилась. И тут на дороге машина тормозит.
Генерал с шофёром выскакивают.

На сцене появляются Мужчина и Парень.

МУЖЧИНА. Стой! Не шевелись!
БАБА РАЯ (Лене и Маме). Я встала, как вкопанная.
МУЖЧИНА. Не бросай цветы!.. Видишь, проводки из земли торчат?
Это мины. Ты на минном поле. Давай аккуратненько обратно.
БАБА РАЯ (Лене и Маме). Я эти проводки-то видела. Ну,
перешагивала и всё. И шла себе. Когда не знала. А как он
сказал – стою, пошевелиться не могу. Ноги – чугунные – к
земле приросли.
МУЖЧИНА. Давай, девочка, не бойся. Только внимательно.
Перешагивай. Всё получится. Иди.
БАБА РАЯ (Лене и Маме). Так он это сказал уверенно, что я
послушалась, пошла. Надёжность в нём какую-то
почувствовала. Мол, если говорит, что всё получится – значит,
так оно и будет.

Баба Рая аккуратно, в полной тишине, идёт к Мужчине, иногда на него взглядывает.

МУЖЧИНА. Не на меня! Под ноги! Под ноги!

Баба Рая выходит, смотрит на мужчину, истерически подхохатывает.

МУЖЧИНА. Лёша, дай девочке спирту. Считай второй раз человек
родился – надо отметить.

Парень убегает, возвращается с фляжкой, протягивает Бабе Рае, та неумело глотает один глоток.

БАБА РАЯ. Да я не умею.
МУЖЧИНА. А больше и не надо. Как звать-то?
БАБА РАЯ. Рая… Ой… Рядовой Иванова!
МУЖЧИНА. Понятно, Рая. Как же тебя угораздило?
БАБА РАЯ. Хотела букет в штабе поставить… Праздник всё-таки!
Вышибли мы их!
МУЖЧИНА. Садись в машину – подвезу.

Парень уходит. Мужчина продолжает стоять, смотреть на Бабу Раю. Баба Рая тоже какое-то время смотрит на него, потом поворачивается к зрителям и продолжает рассказывать.

БАБА РАЯ. Потом как-то ночью он приехал. Они с нашим
командиром до утра аж просовещались, а под утро он часа на
полтора заснул. Тут же в штабе, на скамейке. (Поворачивается
к Мужчине, шёпотом). Товарищ командующий, разрешите
обратиться… Вы велели вас через полтора часа разбудить.
Уже прошло.
МУЖЧИНА. А-а… Рядовой Иванова.
БАБА РАЯ. Вы помните?
МУЖЧИНА. Такие глазищи разве забудешь?
БАБА РАЯ. Мы с девчонками вам оладьев напекли. Завтракать
накрывать?
МУЖЧИНА. Слово какое-то домашнее, недостижимое –
накрывать… Нет, девушка Рая. Некогда мне завтракать. Поеду
я. Лёша встал?
БАБА РАЯ. Давно.
МУЖЧИНА. За оладьи – спасибо. С собой их мне заверни. (Уходя,
оглядывается. Держит паузу). Буду тебя вспоминать.

Мужчина уходит.

БАБА РАЯ. Так он мне нравился, девочки. Фамилию его услышу –
сердце падает. Прямо клавиши в машинке путала…
Задумчивая вся стала. Даже обстрелов уже не так боялась. Нас
обстреливают – а мне есть о чём думать… А через пару недель
подбегает ко мне Зинка.

К Бабе Рае подбегает Женщина.

ЖЕНЩИНА. Рай! Приказ пришёл – тебя в штаб армии переводят.
БАБА РАЯ. Как это?
ЖЕНЩИНА. Ну, дуру-то из себя не строй! И так всё понятно.
Скромница ты наша.
БАБА РАЯ. Не понимаю, о чём ты говоришь?
ЖЕНЩИНА. Я ж видела, как он на тебя смотрел. Колись? Чего у
тебя с ним?
БАБА РАЯ. Честное слово, ничего, Зин. Да ты что… Он, вообще,
женатый человек… начальник…
ЖЕНЩИНА. Не смеши меня. Кто щас на жён внимание обращает?
А что начальник – так целее будешь.
БАБА РАЯ. Зин, да я его видала-то всего два раза.
ЖЕНЩИНА. А по нашим временам – и одного хватило б. Сегодня
живой, завтра – мёртвый.
БАБА РАЯ. Типун тебе на язык.
ЖЕНЩИНА. Радуйся! Пришло и к тебе военное счастье!
БАБА РАЯ. Ой, Зин. В штаб армии – это ж серьёзно! Теперь они
меня хорошо проверять станут: всплывёт про отца.
ЖЕНЩИНА. Молчи – главное. Может, и не всплывёт.
БАБА РАЯ (Лене и Маме). Всплыло, конечно. И вместо штаба фронта –
погнали меня из армии насовсем!

Женщина и Баба Рая обнимаются.

ЖЕНЩИНА. К моим сразу зайди – в первый день, как приедешь.
БАБА РАЯ (отвечает отстранённо и подавленно). Не волнуйся, сразу
зайду.
ЖЕНЩИНА. Рассказывай всё только хорошее. Плохое не рассказывай.
БАБА РАЯ. Завтра – наступление, а я…
ЖЕНЩИНА. Пиши.
БАБА РАЯ. Ты тоже.

Женщина целует Бабу Раю и отходит от неё.

БАБА РАЯ (Маме). Я, собственно, чего зашла-то, Кать. Ты говорила
платья у тебя есть какие-то, кофты. Которые не носишь уже.
Давай я Зинке отвезу. А то она в таком рванье – смотреть страшно.
Я к ней раз в неделю езжу. Убираюсь, то-сё. Я тогда как с фронта
уехала, в ту же ночь штаб наш – разбомбило. Одна Зинка уцелела –
ранило её, ноги парализовало.
МАМА. Конечно. Всё, что могу…
ЛЕНА. И вы всю жизнь с ней… Ну, к ней ездите?
БАБА РАЯ. Ну, не всю… Пока её родные были живы – нечасто. А
теперь одни мы остались. Меня и после войны замуж
никто не брал. Если что серьёзное намечалось, так я честно
говорила, что отец – враг народа. Так и просидела… в
девках… А Зинка… понятное дело… ноги – первое для
женщины. Учись, Лен, танцевать!

Играет музыка.
Мужчина и Женщина танцуют – как на подиуме во время конкурса.
Появляется Парень, подходит к Лене, приглашает её.
Обе пары танцуют.
Баба Рая и Мама тоже пытаются танцевать, образовав пару.
Музыка постепенно замолкает.

БАБА РАЯ (Лене, грустно и потерянно). Ну что конкурс-то? Выиграла?
ЛЕНА. Неа.
БАБА РАЯ. Почему?
ЛЕНА. А меня ведущей поставили. Номера объявлять, задания
раздавать…
БАБА РАЯ. Самой главной, значит?
ЛЕНА. Просто больше никто не хотел.
БАБА РАЯ (Маме). Кать, Отнесла я Зинке твои шмотки…
Благодарит она тебя…
МАМА. Совершенно не за что… Раиса Александровна, случилось
что?
БАБА РАЯ. Я ей суп варю, а она мне вдруг говорит:
ЖЕНЩИНА. Помру скоро.
МАМА. Глупости. Это она вас вампирит. Ей больше некого.
БАБА РАЯ. Не перебивай старших.
МАМА. Извините.
БАБА РАЯ. Она говорит:
ЖЕНЩИНА. Вот ты за мной ухаживаешь, фрукты мне
таскаешь, тряпки всякие… А ведь это я на тебя тогда
анонимку написала… в штаб армии – что отец у тебя – враг
народа…
БАБА РАЯ. Зачем, Зин?
ЖЕНЩИНА. Очень мне обидно стало, что тебя к твоему генералу…
И что… у тебя любовь, а у меня… Так… Пользуются только…
БАБА РАЯ (помолчав). Ну, может, и к лучшему, Зин. Зато меня не
убило.
ЖЕНЩИНА. А меня – так лучше б убило! Видишь – как Бог за тебя
наказал… Такая страшная жизнь получилась. Ты когда стала
ко мне ходить, я тебя видеть по первоначалу не могла…
Теперь привыкла. Так что… Брось меня… Ничтожный я
человек.
БАБА РАЯ. Куда ж я тебя брошу, Зин? У меня ж, кроме тебя, никого
на всём свете. И потом… не мне тебя судить. Ты, если в чём и
виновата, так отстрадала уж сколько…
ЛЕНА (в зал). У писателей в таких рассказах всегда бывает
неожиданный финал. Не знаю уж, как у меня получилось.
МАМА. А у нас ещё пластинок всяких много. У неё проигрыватель
есть? Мы можем пластинки ещё…
БАБА РАЯ. Пластинки?.. Ну, да… Наверное… Пластинки…

Какая-нибудь военная песня.



 

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

На сцену выходит Парень и начинает отжиматься. Лена застенчиво подходит. Наблюдает. Он поднимается, делает гимнастическую разминку, не обращая внимания на Лену.

ЛЕНА. Ты на Спартакиаде первое место занял? Поздравляю.
ПАРЕНЬ. Спасибо.
ЛЕНА. А я болела. Всё пропустила. Ничего не видела.
ПАРЕНЬ. Да что там видеть? – прыгали, бегали. Ничего.
ЛЕНА. Всё-таки интересно.
ПАРЕНЬ. Ты ж всё равно никогда не участвуешь.
ЛЕНА. Я зато смотреть люблю.
ПАРЕНЬ. Смотреть – ерунда.
ЛЕНА. А я такую хорошую книжку прочла, пока болела… «Шхуна
«Колумб», называется. Хочешь – дам? Ты такие любишь.
ПАРЕНЬ. Не надо. Мне всё равно сейчас читать некогда. Я сейчас к
районной готовлюсь.

На сцену выходит Женщина-учительница, и вокруг неё собираются все участники литературного кружка, то есть все действующие лица.

ЖЕНЩИНА. Теперь перейдём к сочинению повествовательного
характера. В повествовательных текстах излагается ряд
событий – желательно в хронологической
последовательности. И надо постоянно помнить, что рассказ –
это…
ПАРЕНЬ. …литературное произведение, в котором речь идёт лишь
об одном очень важном событии в жизни героев.
ЖЕНЩИНА. Не надо перегружать рассказ…
БАБА РАЯ. …второстепенными событиями и деталями.
ЖЕНЩИНА. В основе рассказа…
МУЖЧИНА. …лежит эпизод, случай, происшествие.
ЖЕНЩИНА. А состоит рассказ из…
МАМА. …завязки, кульминации, развязки.
ЖЕНЩИНА. И обязательно нужно уметь выделить узловое
событие!
ЛЕНА. (В зал). «ИГОРЯШКА».
Завязка. Когда умер папа, мама совсем не плакала. Но она
приходила с работы и ложилась на диван носом к стенке. И
так всё время лежала. И в выходные тоже. И ничего не ела…
Только яблоки.

Баба Рая приносит вазу яблок, ставит на тумбочку возле маминого дивана, уходит на «свой» стул.

ЛЕНА. Я тогда заметила, что люди, когда им совсем плохо, едят
почему-то одни яблоки. Вставала она только, когда я болела и надо было за мной ухаживать. Это единственный период в моей жизни, когда я радовалась, если чувствовала, что заболеваю… Чего я только ни придумывала, о чём только ни говорила… Всё было бесполезно. Больше года это длилось. Второстепенные детали, между прочим. Перегружаю. Наверное.

Лена подходит к лежащей на диване Маме, садится в ногах.

ЛЕНА. Мам… Проверь у меня сочинение…
МАМА. Да ты лучше меня пишешь. Там всё хорошо – я знаю.
Можно я немножко вот так полежу?
ЛЕНА. Мам, сегодня «Сестра его дворецкого» с Диной Дурбин.
МАМА. Ты включай, смотри. Мне не мешает.
ЛЕНА (в зал). Я сначала хотела сдуру включить, думаю – хочешь не
хочешь – услышит любимый фильм– отвлечётся, втянется. А
потом как вспомнила, что там Дина Дурбин поёт со своим эротическим американским акцентом! (Мужчина на гитаре тихонько наигрывает «Цыганочку»).
«От чего да почему
На щеках слезинки?
Это просто ничего!
По любви поминки!»
Этого нам только не хватало.

Мужчина играет громче, неистовее, потом затихает.

ЛЕНА. Мам, а до папы ты кого-нибудь любила? Ну… чтоб тоже
очень сильно…
МАМА (поворачиваясь к ней и чуть приподнимаясь). Любила…
ЛЕНА. Его как звали?
МАМА. Петька. Пётр Троян.

Парень подходит к ним поближе.
Но тут же приближается Мужчина, оттесняет Парня и занимает его место, приосанивается. Парень недовольно отходит.

МАМА. Мы когда с моей мамой – твоей бабушкой – на Украину в
Остёр отдыхать ездили, он туда домой на побывку приезжал. В
военном училище учился. В Полтавском - на артиллериста.

Мужчина вынимает откуда-то из-за спины фуражку, надевает её.

ЛЕНА. Красивый был?
МАМА. Очень. Высокий, черноволосый.

Мужчина приглаживает свои седые волосы.
Парень жестикулирует, мол, это – я, обо мне речь, а вовсе не о нём. Но Мужчина только бросает презрительный взгляд в его сторону.

МАМА. Пел, на гармошке играл.

Мужчина потрясает гитарой. Мол, да, есть такое дело. Хоть здесь совпало.

МАМА. Все девки сохли.
ЛЕНА. А он тебя выбрал?
МАМА. Ну… Столичная штучка, интеллигентная, вечно с
книжкой… Дачница-чердачница… Так меня звал. Письмами
атаковал…
МУЖЧИНА. «На последних стрельбах написал на снаряде твоё имя
«Катя!» Выстрел был очень точным! Прямо в цель!»
ЛЕНА. И чего потом?
МАМА. Ну, так несколько лет ездили. Потом он в Москву приезжал.
Я его на Красную площадь водила. Иду с ним – рядом! Сияю ярче
его начищенных сапог – смотрите, мол, все – какой со мной красивый военный идёт! И он меня любит, и он ко мне специально приехал! Иду – горжусь. Доходим до Пушкинской площади, он как рухнет на ближайшую скамейку:
МУЖЧИНА. Ой, подожди, давай передохнём!
МАМА. Я даже испугалась: «Что, говорю, случилось?» А он
говорит:
МУЖЧИНА. Не могу дальше идти. У меня, понимаешь, сапоги сильно
Об асфальт цокают. Перед самой поездкой подковал! И я пальцы
всё поджимал и на носочках шёл. Боялся – вдруг тебе этот цокот
не понравится – ты будешь стесняться со мной идти. Я ему дам! –
сапожнику, как вернусь!»

Лена смеётся.

МАМА. Он, вообще, с детства аховый был.
МУЖЧИНА. Вот идут все из клуба вечером – а мы с пацанами
верёвочку посреди дороги натянем и наблюдаем из кустов, как
народ падает. А один раз вовсе сообразили. Я в школе из
кабинета химии соляную кислоту увёл, и мы перед сеансом все скамейки ею намазали. Ну… Утром к отцу паломничество пошло – всё село с прожженными штанами и платьями на интересном месте. Требуют новые покупать! Тогда после войны одёжки-то у многих по одной паре и было.
МАМА. И что отец?
МУЖЧИНА. А что отец? Вывез в поле меня на телеге… Чтоб дома
мать не мешала, под руку не кидалась, и высек, как сидорову козу. Домой привёз еле живого. Потом в военное училище отдал. Я его за это ненавидел. Теперь благодарен. Дури во мне много было. Силы нерастраченной. Если б не училище, я б сейчас где-нибудь с кистенём стоял на большой дороге…
ЛЕНА. А потом что?
МАМА. Он мне письмо написал.
МУЖЧИНА. «Согласна ли ты делить со мной тяготы моей походной
жизни? Профессия моя – военная, ты знаешь. Готова ли ты идти за мною след в след – всюду, куда пошлют?»…
МАМА. Предложение, в общем, руки и сердца.
ЛЕНА. А ты?
МАМА. А я этого письма не получила. Его Игоряшка из почтового
ящика украл. (Парень опять делает попытку приблизиться, но
Мужчина жестом руки его останавливает). Ящик на проволочку закрывался. Он её размотал и украл. Как почувствовал, что оно – с предложением… Можно, я ещё полежу? Что-то я устала…

Мама хочет опять отвернуться к стенке.

ЛЕНА (в отчаянии). А дальше-то? Дальше-то что было? Чем
кончилось?

Мама опять поворачивается к ней.

МАМА. Через месяц Петя мне опять написал.
МУЖЧИНА. Что означает твоё молчание? Ты не согласна?
МАМА. Я тут же написала про соседа, ну, что он письмо вынул, и
ответила, что согласна идти за Петей всюду, куда пошлют, не то
что след в след, а просто наступая ему на пятки… Но он
почувствовал в этом какую-то несуразицу и насмешку. И очень
скоро женился… Не на мне.

Лена укоризненно смотрит на Мужчину. Мужчина пожимает
плечами. Парень осуждающе качает головой – мол, вот видите, какой неверный выбор, вот я бы так никогда не сделал.

ЛЕНА. Значит, не очень любил.
МАМА. Значит, не очень. Да он и не подходил мне. Заводной,
шебутной. Я книжки любила, тишину. А его так много
было – долго не выдержишь. Просто отказаться от него добровольно не могла. Как от такого откажешься?..
ЛЕНА. Вот Игоряшка тебя любил по-настоящему…

Парень изо всех сил кивает, но Мужчина опять же – качает головой – не лезь, эту роль тоже буду играть я.

МАМА. Да, с четвёртого класса. То есть я была в четвёртом, а он – в
седьмом. В окна зайчиком слепил. Мама сидит тетрадки проверяет, а он прямо ей в глаза. Она как-то не выдержала, возмутилась. Пошла к его матери жаловаться.
БАБА РАЯ (Женщине). Я работаю! А ваш сын без конца слепит стеклом
прямо в глаза! Что я ему сделала? Он даже не в моей школе
учится!
ЖЕНЩИНА (спокойно). У вас, наверное, девочка есть?
БАБА РАЯ. А при чём тут девочка?

Её словно озаряет. Она переводит взгляд с Женщины на Маму. Мама смущается.

МАМА. А однажды я вечером долго не выходила, и он сломал нам
звонок.

Вдалеке пронзительно звенит звонок, не умолкает.

МАМА. Мы на первом этаже жили – прямо в школе - в сто шестьдесят
четвёртой на «Аэропорте». Дверь выходила на улицу. Ой, мои как
забегали – и мама, и учительницы – соседки. На меня кричат –
ругаются, как будто я виновата! Я во двор вышла. А темнота уже –
глаз коли. Я не стала его громко звать – я была уверена, что он где-
то здесь. Говорю (тихо): «Игорь? Ну, что ты наделал? На меня теперь все ругаются. А он из темноты совсем рядом вдруг отвечает тихо так:
МУЖЧИНА. Провода отсоединить надо. Ты чего гулять-то не
выходишь?
МАМА. Как я их рассоединю? Я попробовала. Там трясёт…
МУЖЧИНА. Трясёт. Физику надо было учить. Небось пятёрка по
физике?
МАМА. Почини, пожалуйста.
МУЖЧИНА. Уведи их с крыльца – а то как я починю? – они ж меня
разорвут.
МАМА. Увела. Починил…
ЛЕНА. Мам! Давай его найдём!
МАМА. С ума сошла?
ЛЕНА. А что? Такая любовь не проходит! Наверняка, он тебя всю
жизнь помнит и… ждёт! Этот военный красавец – ветреный
какой-то был! А Игоряшка – он из серьёзных, из преданных!
МАМА. Перестань. Домики эти деревянные все посносили.
ЛЕНА. Так и дали квартиры где-нибудь там же – на «Аэропорте». Ты
его фамилию-то помнишь?
МАМА. Долгуничев.
ЛЕНА. Я по горсправке найду.
МАМА. И что мы с ним будем делать?
ЛЕНА. Как? Ну… встретитесь… Это… Детство вспомните. То, сё.
МАМА. Я очень ценю твою заботу, но лучше бы ты дала мне
полежать.

Мама решительно отворачивается к стенке.

ЛЕНА. Я довольно быстро нашла и его адрес, и телефон. Он жил на той
же Красноармейской. Только теперь в пятиэтажке. (Маме). Мам! Давай позвоним!
МАМА. Отстань от меня.

Лена берёт телефон, набирает. Другой телефон – рядом с Мужчиной – звонит. Мужчина берёт трубку.

МУЖЧИНА. Алё?.. Алё! Кто это? (Дует в трубку). Фу!

Лена кладёт трубку.

ЛЕНА. Мужской голос.
МАМА. Ну и что?
ЛЕНА. Ты бы хоть послушала – тот или не тот. А то, может, какой
другой Долгуничев.

Опять набирает. Мужчина опять берёт.

МУЖЧИНА. Алё?

Лена суёт трубку Маме, та отпихивается, Лена настаивает, борются, жестикулируют, ругаясь без слов. Наконец, Мама подносит трубку к уху.

МУЖЧИНА. Кого вам? А?.. Алё? (Кладёт трубку.)

Мама сидит на кровати, слушает гудки.

ЛЕНА. Ну? Что? Он?
МАМА. Вроде, он… Лен, откуда я знаю? Тридцать лет прошло!
Тогда молодой голос был. А сейчас какой-то хриплый, старый.
ЛЕНА. Ну… а… Интонация? Интонация-то осталась? Его?
МАМА. Алё да алё? Какая там интонация?

Мужчина начинает играть на гитаре, может быть поппури из популярных тогда песен («В далёкий край товарищ улетает», «Говорят, я простая девчонка», мелодии индийских фильмов и т.д.).

МАМА. У него школьный ансамбль был. Он «Мучу» пел.
Репетируют во дворе, а девчонки из школьных окон гроздьями
на перемене высыпят: «Игорь, сыграй «Мучу»! Он не обращает никакого внимания. Тогда Верка Мишутина крикнула:
ЖЕНЩИНА. Игорь, Катя просит!
МАМА. Я на неё разозлилась, потому что ничего я не просила. И не
нужен он мне был сто лет. Но сердце-то замерло – вдруг не
заиграет? Отомстит – за всё моё пренебрежение - опозорит
перед всей школой! Но тут они грянули «Мучу», и я успокоилась. И опять стала гордой и непреклонной.
ЛЕНА. Зачем?
МАМА. Не любила.
ЛЕНА. Почему?
МАМА. Наверное, потому что он уж очень любил. У него даже
голос менялся. Заикался он, когда со мной разговаривал. Я
как-то неожиданно подошла и услышала, как он нормальным
голосом разговаривает – удивилась.
ЛЕНА (вздыхая). Глупая ты, мам, женщина.

Мама опять поворачивается к стенке.

ЛЕНА (в зал). Я стала звонить ему постоянно – и днём, и вечером, и
утром. Он ко мне даже привык.
МУЖЧИНА. Ну, что опять будем молчать? Это кому ж я так сдался?
ЛЕНА (Маме). Мам! Он один живёт! Никакой жены у него нет.
МАМА. С чего ты взяла?
ЛЕНА. А она никогда не подходит.
МАМА. Ну, приходящая какая-нибудь есть. Он видный был парень.
За ним многие бегали.
ЛЕНА. Даже приходящая хоть разик бы да подошла. А то ни разу.
Мам, его надо брать!
МАМА. Циничная ты.
ЛЕНА. Я - практичная. И романтичная. И симпатичная. И
оптимистичная!
МАМА (отмахиваясь). Отстань от меня… А то плакать начну. Хуже
будет.
ЛЕНА. Ничего бы у меня не получилось. Энергии бы у меня не хватало,
чтобы на маму влиять. Вот она со своего дивана на что угодно могла меня подвигнуть. И я шла – и горы сворачивала! А я её – не могла! Но тут судьба нам улыбнулась. В виде тёти Гали, которая вместе с мамой работала. Скажете - так не бывает! А так было!
МАМА (Женщине). Представляешь? Замуж меня хочет выдать – за
друга детства. Надоела я ей. Избавиться хочет.
ЛЕНА. Мам, ну что ты говоришь!
МАМА. Даже адрес его нашла. На «Аэропорте» живёт. Где-то рядом
с тобой. Красноармейская улица, дом 53.
ЖЕНЩИНА. И у меня - 53.А зовут как?
МАМА. Игорь. Долгуничев.
ЖЕНЩИНА. На артиста Волкова похож?.. Кать, это ж мой сосед со
второго этажа. Очень мне нравится! Просто мой тип! Мать недавно похоронил. Мой мужик к нему пить ходит. Не разлей вода. Вчера, правда, пошёл, да быстро вернулся. Я говорю: «Чего ж это аудиенция так скоро закончилась?» А он обиженно так объясняет: «Представляешь! Я к нему, как к человеку – с бутылкой, а он мне: «Я сегодня не пью, я сегодня читаю!» И очки - на носу, а под мышкой – книжка. Тьфу!»
МАМА. Я так и думала, что он сопьётся.
ЖЕНЩИНА. Значит, ещё не все мозги пропил, раз книжки читает!
МАМА. Да ну, о чём ты говоришь? Крановщиком на стройке
всю жизнь…
ЖЕНЩИНА. Да ты что! Да крановщик самый важный на стройке
человек. Всё от него зависит – от его глазомера!.. Поговорить?
МАМА. Ни в коем случае. И тем более женщины стареют быстрее
мужчин.

Лена из-за маминого плеча активно Женщине кивает, мол, конечно, поговорите!
Мама на своём диване отворачивается к стенке. Лена понуро садится рядом.
Женщина идёт к Мужчине. Мужчина встаёт ей навстречу.

ЖЕНЩИНА. Муж вот сказал, что вы третий том Платона читали. А
мы только два получили. Третий никак не придёт. Так я
хотела спросить – не дадите полистать, как закончите?
МУЖЧИНА. Конечно-конечно, я уж прочитал. (Достаёт третий том
Платона, даёт ей).
ЖЕНЩИНА. Спасибо.
МУЖЧИНА. Может,.. чайку?..
ЖЕНЩИНА. Да нет… Спасибо… Я знаю – у вас мама умерла. Так
заходите к нам… Почаще. Не стесняйтесь.
МУЖЧИНА. Да… Совсем один остался.
ЖЕНЩИНА. А жена что же?
МУЖЧИНА. Она очень нервная была, грубая – я её… проводил…
ЖЕНЩИНА. Не любили, наверное?
МУЖЧИНА. Жену?.. Ну, как… Жили… Вы зато с мужем друг друга
любите. Вот бы и мне так.
ЖЕНЩИНА. Да вы не расстраивайтесь. Не совсем вы и один. Со
мной вместе женщина работает, которая была вашей первой
любовью.
ЛЕНА (в зал). Наверное, уже во всю идёт кульминация. Я в этом не
очень разбираюсь.

Мужчина хватает её за плечи и трясёт.

МУЖЧИНА. Катя?! Попова?! Катя Попова!
ЖЕНЩИНА (Оглядываясь, маме). Я твою девичью фамилию-то не
Знаю! (Мужчине, уверенно). Да. Она.

Мужчина её отпускает, садится, закрывает лицо руками.

МУЖЧИНА. Это моя первая любовь. Я её любил, люблю и всегда
любить буду!
ЖЕНЩИНА. Ну… вот.
МУЖЧИНА. С 13 лет любил! А потом она замуж вышла.
ЖЕНЩИНА. Что ж ты её не уговорил, если так сильно любил-то?
МУЖЧИНА. Да-а… Она университет кончила, а я – кто? Потом
мать её против была. Потом этот капитан откуда-то появился.
Она за военного замуж вышла. Муж у неё военный.
ЖЕНЩИНА. Нет. Не военный.
МУЖЧИНА. Нет. Должен быть военный.
ЖЕНЩИНА. Да не военный он. С нами работал. Умер год назад.
МУЖЧИНА. Странно.
ЖЕНЩИНА. Вот тебе её телефон. Звони.
МУЖЧИНА. Я?
ЖЕНЩИНА. А кто? Не она же? Ты же всё-таки кавалер – мужчина.
Активная, так сказать, сторона.

Мужчина берёт бумажку с телефоном, остаётся стоять в нерешительности.
Женщина от него отходит.
Мужчина в круге света. Он мучительно бродит вокруг телефона, садится, берёт трубку, заносит руку, набирает пару цифр, трубку кладёт. Встаёт, смотрит на записку, сминает, поднимает руку, чтоб её выкинуть, передумывает, расправляет, набирает снова, снова кладёт трубку. Опять ходит, опять сидит, опять ходит. В общем, всячески мучается.
Потом всё-таки набирает номер. Телефон звонит.

ЛЕНА (в зал). Узловое событие!

Лена хватает трубку.

ЛЕНА. Алё!
МУЖЧИНА. Катю можно попросить?
ЛЕНА. Сейчас. Подождите минуточку.
МУЖЧИНА. А, хорошо, я подожду.

Лена подсовывает Маме телефон.

МАМА. Кто там?
ЛЕНА. Не знаю. Тебя.
МАМА. Сказала б, что меня дома нет… Алё…
МУЖЧИНА. Катя… Это Игорь… Ну, который в одном дворе с тобой
жил… Всё детство… Помнишь?
МАМА. Конечно…
МУЖЧИНА. Ну, вот… Давно не виделись. Да?
МАМА. Давно.
МУЖЧИНА (помолчав). Может… Повидаемся?..
МАМА (помолчав). Знаешь, как я изменилась…
МУЖЧИНА. Это не важно. (Помолчав)… Я тебя с 13 лет любил… У
тебя характер был… порывистый и нежный… конечно, нежный…
Ты всегда была для меня самая-самая… В такой беретке красной
бегала…
МАМА (очень смутившись, не зная, что ответить). Приятно быть
для кого-то первой любовью… (Переведя в шутку). Ах,
мужчины все такие обманщики!
МУЖЧИНА. Я тебя не обманываю! И никогда не обманывал.
МАМА. А кто письмо стащил, в котором мне предложение делали?
МУЖЧИНА. Военный?
МАМА. Да. Он потом на другой из-за этого женился. Я всё не
отвечала и не отвечала. А он чересчур горячий был…
МУЖЧИНА. Извини… Кать… Я один и ты одна. Давай будем жить
вместе.
МАМА. Да подожди ещё… Ты ведь меня двадцать лет не видел. Я
постарела. Ты ужаснёшься.
МУЖЧИНА. Это ты ужаснёшься… (Помолчав)… А ты ещё чувствуешь
себя женщиной?
МАМА. Как это?
МУЖЧИНА. Ну, если я тебя, например, поцелую, тебе будет приятно?
МАМА. Ну, не знаю. Это надо попробовать.
МУЖЧИНА. Приезжай ко мне. Посмотришь, как я живу…
МАМА. Лучше ты ко мне.
МУЖЧИНА. …Мы с тобой всего один раз в жизни-то и поцеловались.
Надо бы и второй.
МАМА. А первый – когда ты в армию уходил?
МУЖЧИНА. Да. Еле уговорил тебя вечером выйти.
МАМА. Что ж, армия – такое дело…
МУЖЧИНА. Я тебя прижал, а ты как-то вывернулась.
МАМА. Ну, да вывернулась! Поцеловал будь здоров! Я тебе ещё
сказала: «Дурак!»
МУЖЧИНА. Дурак и есть. Я после больше никого не любил.
Правда.
МАМА. А помнишь, когда я была в четвёртом классе, ты мне
записку прислал – азбукой Морзе?
МУЖЧИНА. Было дело.
МАМА. Я её не могла прочесть. Ты не помнишь, что там было? У
тебя черновик не сохранился?
МУЖЧИНА. Я же тебе тогда к ней ещё дал алфавит азбуки Морзе –
выдрал из учебника.
МАМА. А я там не разобралась – не могла одну букву от другой
отделить. Я записку закопала в «секретик», а потом там жук
завёлся, и я её выбросила совсем. Обидно.
МУЖЧИНА. А сама не догадываешься, что я написал?
МАМА. Догадываюсь, но всё-таки – вдруг не то.
МУЖЧИНА. То-то… Три слова.
ЛЕНА (в зал). Очень много дополнительных деталей, но ни одну не
могу выбросить – все жалко. К тому же ведь они не просто так
– они на сюжет работают.
МАМА. Эх, старой стала, а взрослой не стала.
МУЖЧИНА. Так ведь это хорошо.
МАМА. Да, хорошо! Фигушки.
МУЖЧИНА (благоговейно, восхищённо). «Фигушки»! Ты так в
детстве говорила! Вернуться бы туда обратно – в детство!
МАМА. Да, хорошо там было. И мы маленькие, и матери молодые.
Сады цвели, сирень… Во всём Лазовском переулке…
МУЖЧИНА. Я тебе рвал.
МАМА. Рвал – это мягко сказано! Мама утром просыпается – в школу
идти – всё крыльцо сиренью завалено! Мама только успела её в
комнату занести - в ведро поставить, как соседка примчалась…
ЖЕНЩИНА. Редкий сорт сирени! Муж всю ночь с дубиной караулил
– только под утро чеса в четыре уснул – всё оборвали!
Подчистую! Это что же делается, Вера Николавна? Это же
ваши ученики! Больше некому!
БАБА РАЯ. Я пройду по классам. Я разберусь.
ЖЕНЩИНА. Уж разберитесь, пожалуйста! Из школы надо выгонять
за такие дела!
БАБА РАЯ. Мы примем меры. (Баба Рая смотрит на Маму гневным
взглядом).
МАМА. Мне мама потом такой разгон устроила. А я в чём опять
виновата?
МУЖЧИНА. Мы вместе с Витькой рвали. Тебе легко принесли – ты
ж на первом этаже. Потом Витькиной Тоньке пошли – на балкон – на второй этаж забрасывать. А там – верёвки бельевые. Никак не попадём – букет застревает, падает обратно. Весь истрепался. Вид потерял. Пошли второй раз в этот же сад. Вот тут мужик уже проснулся - еле ноги унесли.
МАМА. Тоже мне подвиг – чужую сирень воровать.
МУЖЧИНА. Да на кой им эта сирень? Они ж всю жизнь жили -
лаялись. А нам с Витькой – для чувства. Разница.
ЛЕНА (в зал). Игоряшка стал звонить нам через день.
МУЖЧИНА. Я бы каждый день тебе звонил, но боюсь, что надоем.
МАМА. И я тебя пошлю, как в детстве?
МУЖЧИНА. Да… Ты у меня знаешь на какую букву в записной
книжке записана?
МАМА. На какую? На «К»?
МУЖЧИНА. Неа.
МАМА. На «П»?
МУЖЧИНА. Неа. На «Л».
МАМА. Почему – на «Л»?
МУЖЧИНА. Потому что «Любовь»… Помнишь, я высоко на дерево
залез? – все сбежались…
МАМА (иронизируя). Такое не забывается.
МУЖЧИНА. Если бы ты тогда сказала: «Прыгай!» – я бы с того
дерева прыгнул… даже без парашюта.
МАМА. Приезжай… Боишься?
МУЖЧИНА. Боюсь.
ЛЕНА (в зал). Я стала уговаривать маму сделать решительный шаг
– первой. (Маме). Чего тут ехать-то до «Аэропорта»? Давай –
я с тобой поеду? Договорись только – когда.
МАМА. Отстань от меня. А то плакать буду.
БАБА РАЯ. Дура ты, Кать.
ЖЕНЩИНА (мечтательно). Счастливая ты, Катька. Меня, если два
месяца не даю, мужики ненавидеть начинают, да ещё гадости
распускают, сплетни… А тебе уже четвёртый месяц звонит. И
чем ты его держишь?
МАМА (в трубку, Мужчине). А хочешь, давай вообще никогда не
встречаться, а только по телефону разговаривать. Будет, как у
Лермонтова: «Чтоб весь день, всю ночь мой сон лелея, о
любви мне нежный голос пел…» Будем друг друга представлять
молодыми…
МУЖЧИНА. А помнишь, как-то на Новый год, я тебе на подоконнике,
на снегу написал: «С Новым годом! Желаю счастья!»…
МАМА. Да. Уже на втором курсе. Я к экзаменам готовилась. Мама
с утра увидела, что на стекле что-то написано, валенки надела,
побежала по сугробам смотреть – что там. С этой стороны никак
прочесть не могла. Я её отговаривала, испугалась – вдруг какая-
нибудь гадость… Очень всё-таки я тебя мучила…
МУЖЧИНА. Разве я мог тебе гадость? Скажешь тоже. Ты для меня…
всё.
МАМА. Ты меня не любишь! Мне так плохо одной – а ты боишься
приехать!.. Вот в детстве ты смелее был. Помнишь, сначала всё
ходил позади меня? А однажды я иду, а ты сзади, и вдруг
говоришь: «И что это я хожу за тобой, как паж за королевой?
Пойду-ка я рядом!» И пошёл. Я так удивилась…

Какое-то время молчат.
Потом мама бросает трубку.
Мужчина стоит с трубкой. В ней – гудки.

ЛЕНА. Развязка. В общем, нервы у меня не выдержали. Я решила
сама это дело с мёртвой точки сдвинуть. Я подумала – может,
он из-за меня не едет? Всё-таки дочка, почти уже взрослая. Стесняется - как я на это посмотрю. Так надо с ним
познакомиться. Я ему понравлюсь. Найдём общий язык. И всё будет легче. (Набирает номер). Я позвонила потихоньку от мамы. (Мама осудительно качает головой). Ну, потому что ведь она бы точно запретила эту самодеятельность. (Мужчине, в телефон). Здравствуйте… Это говорит Лена, дочка Кати.
МУЖЧИНА. Здравствуйте.
ЛЕНА. Знаете, у меня к вам разговор есть важный. Только это не по
телефону. Вы сейчас дома? Можно, я приеду?
МУЖЧИНА. Я?.. То есть… Я… Э…
ЛЕНА. Так я выезжаю. Буду через час.
МУЖЧИНА. А… адрес…
ЛЕНА. Я знаю. Вы в том же подъезде, что и тётя Галя, только на втором
этаже. Да?
МУЖЧИНА. Да. Так.
ЛЕНА. Я поехала. Я нашла эту пятиэтажку. Я поднялась на второй
этаж, я подошла к этой двери и, переведя дыхание, позвонила.

Лена подходит к двери. Звонит.
Мужчина подходит к двери другой стороны и стоит, не открывает. Лена звонит ещё. Мужчина стоит. Лена звонит настойчивей. Мужчина отходит от двери, садится, закрывает лицо руками. Сидит.
Лена возвращается к Маме, садится с ней радом на диван.

МАМА (тихо). Мне вообще никто не нужен. Мне с тобой хорошо. Что-
то Игоряшка пропал. Неделю уже не звонит. Ты заметила?
ЛЕНА. Угу.
МАМА. И Галька в отпуск уехала – спросить некого…
БАБА РАЯ. «Найдём тебе другого - честного».
ЛЕНА (запевает), МАМА (подхватывает):
«Дремлет притихший северный город.
Низкое небо над головой.
Что тебе снится, крейсер «Аврора»,
В час, когда утро встаёт над Невой?

К ним присоединяется Мужчина, а потом и все остальные:

«Может быть, снова в тучах лохматых
Вспышки орудий видишь вдали,
Или, как прежде, в чёрных бушлатах
Грозно шагают твои патрули…

Волны седые, штормы крутые –
Доля такая у кораблей!
Судьбы их тоже чем-то похожи,
Чем-то похожи на судьбы людей!..

Ветром солёным дышат просторы,
Молнии крестят мрак грозовой!
Что тебе снится, крейсер «Аврора»,
В час, когда утро встаёт над Невой?..»

Женщина-учительница опять обращается ко всем присутствующим – участникам литературного кружка.

ЖЕНЩИНА. Ну, вот, теперь, когда вы у меня уже стали достаточно
опытными писателями, я бы даже сказала маститыми, мы возьмём
задание посложнее! Теперь вы должны написать рассказ в каком
хотите жанре и на какую хотите томе, но с одним главным
условием! Чтобы этот рассказ был о самом для вас в жизни
главном и болевом. На данный момент, разумеется.
ЛЕНА. А если об этом - невозможно?
ПАРЕНЬ. Почему – невозможно? У меня, например, секретов нет.
ЖЕНЩИНА. В том-то всё и дело, что настоящий писатель должен уметь
обнажать свои мысли чувства. Должен быть искренним, чтобы
читатели ему поверили. Должен уметь поделиться самым
сокровенным!
БАБА РАЯ. А почему это сокровенное должно быть обязательно
болевым? Может, оно весёлое?
ЖЕНЩИНА. Я сейчас не о юмористическом жанре говорю, а об
исповедальном. А болевой он должен быть, потому что у
настоящего писателя душа должна болеть! Обещаю вам, что
зачитывать вслух сочинения не буду.
ЛЕНА (в зал). «КАК Я СТАЛА СИРАНО ДЕ БЕРЖЕРАКОМ».
У меня в школе была несчастная любовь. Это не самое
страшное, что она была несчастная. Самое страшное, что эта
несчастная любовь была – первой.
МАМА (вздыхая). А всё первое очень важно – для второго, третьего
и так далее.
БАБА РАЯ. Вот, знаете, как сначала пойдёт – задастся или не
задастся – так ты на будущее и настраиваешься, программируешь себя, исходя из полученного опыта.
ЛЕНА. И когда мне потом в любви не везло – я вспоминала…
откуда ноги растут. (Кивает на Парня). Звали его Серёжа
Пригорев. (Маме.) Мам, Прирогрев – это значит, при-горе? Да?
МАМА. Типун тебе на язык. Какое ещё горе?
ЛЕНА. Учился он на класс старше. Я – в восьмом, он – в девятом. У
него был очумительно красивый, выразительный, низкий голос. И
мы – несколько старшеклассников – делали к 9 мая композицию
по стихам поэтов, погибших на войне. Он читал:
ПАРЕНЬ. «Снова рассвет встаёт,
Сосны плывут во мраке.
Где он – сигнал атаки?
Где он – приказ вперёд?
Вновь попытаем счастья –
Быть или не быть.
Пятые сутки у дьявола в пасти
И дьявольски хочется жить!»
ЛЕНА. На репетициях он так произносил эту последнюю строчку, что
мне сразу хотелось всего – войны, канонады, победы, хотелось
выносить его, раненого, с поля боя, спотыкаясь и шепча: «Сейчас,
сейчас, Серёженька, потерпи, ещё немножко»… Хотелось прямо
со сцены – разбежаться и взлететь над нашим актовым залом и
выше-выше, над школой, над спортивной площадкой, где он так
красиво умел подтягиваться на турнике, взлететь над всеми
нашими пяти-, девяти- и двенадцатиэтажками на самой окраине
Москвы – у Кольцевой дороги… Кстати, тогда я и полюбила
репетиции…

Все действующие лица встают на сцене так, словно
репетируется школьная композиция по стихам погибших поэтов.

МУЖЧИНА. «Мы были высоки, русоволосы,
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы…»
ЖЕНЩИНА. «Я тебя не ждала сегодня
И старалась забыть, любя. Но пришёл бородатый водник
И сказал, что видел тебя.
Он такой же, как ты, лохматый,
И такие же брюки-клёш.
Рассказал, что ты был под Крандштатом,
Жив, но больше домой не придёшь…»
ПАРЕНЬ. «Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это – другая,
Это значит – сырая земля.
Это значит – дубы, нелюдимы,
Надо мною шумят в вышине.
И такую разлуку, любимая,
Ты простишь вместе с Родиной мне…»
МАМА. «И к камню прижавшись грудью,
Над пропастью, я кричу:
Пусть будет не так, как будет!
Пусть будет – как я хочу!»
МУЖЧИНА. «Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!»
ЛЕНА (в зал). В этой праздничной стихотворной композиции я была
«лирическим отступлением». Поэтому между стихами Павла
Когана и Николая Майорова, на разрыв аорты произносимыми
нашими мальчиками, я тихо читала Пастернака:
«Снег идёт, снег идёт…»
К белым звёздочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплёт…»
Потом ещё долго, завидев меня в школьном коридоре, ребята
говорили:
ПАРЕНЬ. А вон – снег идёт!
ЛЕНА. Надо заметить, что соперниц поначалу у меня не было, потому
что Серёжку больше интересовал футбол и всякое такое. И вовсе
эта любовь могла бы стать для меня не несчастной, если бы я
знала, как себя вести. Но я понятия не имела, что мне делать с
этим мальчиком Серёжей, кроме как мечтать о нём издали,
вздрагивать от звуков его голоса, краснеть, сталкиваясь в дверях,
терять дар речи, если он обращается с вопросом, быстро отводить
глаза, чтобы не встретиться взглядом. Я сохла на глазах. Когда
мама обнаружила причину, она очень обрадовалась:
МАМА. Любовь! Так ведь это же здорово!
ЛЕНА. Но он на меня не реагирует!
МАМА. Так ведь он не в курсе! Надо дать ему понять.
ЛЕНА. Как это?
МАМА. Очень просто. В любви надо признаваться. Если ты кого-то
любишь – надо сказать ему об этом. В этом нет ничего плохого. А
там уж пусть сам решает. В конце концов, не думаю, что ему
каждый день признаются в любви. Ты для него сразу станешь
особенной.
ЛЕНА. А если я ему не нужна?
МАМА. Давай справляться с трудностями по мере их возникновения.
Пока – напиши ему записку.
ЛЕНА. В стихах?
МАМА. Конечно, в стихах. Признаваться всё-таки лучше высоким
стилем.
ЛЕНА. А если он…
МАМА. Пиши! Потом разберёмся!
ЛЕНА. Этой своей любимой фразой «Потом разберёмся» мама беспечно
справлялась с любыми жизненными сложностями. Через
пару лет, когда, уже учась на факультете журналистики, я сказала, что выхожу замуж, она сначала удивилась:
МАМА. Кто же выходит замуж за своё первое интервью? У тебя
этих интервью знаешь ещё сколько будет? Выше крыши!
ЛЕНА. Подумала и добавила:
МАМА. Ладно, выходи – потом разберёмся.
ЛЕНА. До сих пор разбирается.
Короче я написала длиннющее стихотворение. Помню из
него только две строфы:
«… Но когда тоскую, разве тоже,
Даже если очень далеки,
Разве ты не чувствуешь похожей
В это время боли и тоски?
Разве ты не чувствуешь печали
Среди повседневной суеты,
Будто бы тебя сейчас позвали,
А откуда – не расслышал ты?..»
Мама была потрясена и даже, кажется, слегка заревновала, потому что не ожидала такой глубины чувства.
МАМА. Н-да… Пожалуй, такое чересчур страстное послание своим
именем подписывать нельзя… Ладно, давай пошлём без подписи:
пусть сам догадается – от кого.
ЛЕНА. Он почерк сличит – и всё. Чего тут догадываться?
МАМА. Не сличит. Я своей рукой перепишу. (Усаживается
старательно переписывать, почти высунув язык от старания).
ЛЕНА. Это ты хорошо, конечно, придумала, но все знают, что в
школе стихи сочиняю только я.
МАМА. Об этом не волнуйся. На тебя, никто не подумает. Во-первых,
ты слишком скромная, чтобы писать мальчикам такие
откровенные письма, во-вторых, все решат, что это какая-то не
очень известная классика.
ЛЕНА (в зал). Это была грубая лесть, но она меня слегка успокоила.
(Маме, всё ещё внутренне сопротивляясь). А как мы её подкинем?
МАМА. Вот уж это не проблема! Ленку Горбей попросим.
ЛЕНА (в зал). В серёжкином классе училась моя лучшая подруга –
из соседнего подъезда, с которой мы выросли и которая тоже
была в курсе всего. (Протягивая записку Женщине). Тоже Ленка, между прочим. Мне кажется, в моём поколении – только ленками всех и называли. Девчонок – ленками, мальчишек – серёжками. Почему?
ЖЕНЩИНА А если мама об этом узнает?
ЛЕНА (пожав плечами). Так она сама и переписала.
ЖЕНЩИНА. Твоя мама – прикольщица!
ЛЕНА. На другой день Ленка как раз дежурила, и, когда все вывалили на
перемену, подошла к его парте, где на углу лежали приготовленные к уроку дневник и учебник, - и всунула листик между страничками дневника, логично рассудив, что…
ЖЕНЩИНА. …в учебник он может не заглянуть ещё неделю, а уж в
дневник-то точно посмотрит.

Парень протягивает Женщине раскрытый дневник. Между его страниц она кладёт записку. Парень дневник закрывает, некоторое время сидит неподвижно, потом, подождав, открывает дневник и как бы случайно натыкается на записку. Разворачивает, читает, искоса оглядывает присутствующих – никто ли не заметил, никто ли не в курсе? Кто подбросил?

ЛЕНА. На уроке Ленка испытала несколько упоительных минут,
наблюдая за реакцией объекта, когда он обнаружил в дневнике
незнакомую бумажку, развернул, прочитал и… совсем новыми
удивлёнными глазами обвёл сидящих вокруг девочек.
ЖЕНЩИНА. Никто на его взгляд не откликнулся.
ЛЕНА. …Через неделю у меня появилась соперница. Это была наша
общепризнанная школьная красотка из параллельного класса.
Видимо, мои стихи спровоцировали их объяснение, и Юлька с
готовностью подтвердила своё мнимое авторство (С упрёком в сторону Мамы), подписавшись под моим выстраданным текстом! Они стали ходить по школе за руку, что было страшным вызовом всему миру и апогеем интимности. Это тяжёлое горе днём я переживала мужественно, а по ночам рыдала. (Плюхается на мамин диван, рыдает. Мама садится рядом.). Мама не спала вместе со мной.
МАМА. Если он выбрал другую, значит, это не наш человек и не
стоит он наших слез!.. Эх… Вот что делает сила слова!
ЛЕНА (отрываясь от подушки, в зал). И своим подругам по
телефону цитировала мои стихи.
МАМА. Что ж теперь – ни с кем не поделиться таким талантом?!
ЛЕНА (В зал). Единственное, что меня спасло в этой истории от
полной трагедии и всенародного позора – это графическое
исполнение записки. (Маме). Сегодня ко мне Юлька подошла.
МАМА. Зачем?
ЛЕНА. Думаю, ей всё же ужасно хочется узнать истинного автора.
МАМА. Хотеть – не вредно!
ЛЕНА. Она меня попросила переписать ей текст «Бригантины». Я
полностью знаю, а она только первый куплет.
МАМА. Темнота необразованная.
ЛЕНА. А они его петь должны вместе с Серёже-е-ей… (Собирается
завыть, но сдерживается.) В нашей композиции…
МАМА. И ты написала?
ЛЕНА. Конечно. Честно написала ей текст своим корявым почерком.
Она же будет его сличать с твоим - красивым, круглым,
ровненьким.
МАМА. Ну и глупая. Надо было оставить вопрос открытым!
ЛЕНА. (В зал). После этой проверки Юлька утратила ко мне
всяческий интерес, мысленно вычеркнув меня из претенденток
на авторство стихов. И потом мы выступали с нашей
композицией, посвящённой погибшим поэтам. И я – одна – в
полной тишине актового зала, набитого битком учителями и
старшеклассниками, читала «Снег идёт». А вслед за мной
Серёжка и Юлька красивыми голосами подхватывали вместе:

Мужчина играет на гитаре, а Женщина и Парень поют:
«… Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы,
По крови, упругой и густой!»

Женщина, Мужчина, Баба Рая и Парень под песню уходят со сцены.

ЛЕНА. Мама! Мне вчера первый раз признались в любви!
МАМА. Кто?! Где?! Когда?!
ЛЕНА. Ну, вчера, на моём дне рождения.
МАМА. Так ведь одни родственники были.
ЛЕНА. А Сашка!
МАМА. Ему же семь лет!
ЛЕНА. Мужчина в любом возрасте - мужчина!
МАМА. И как же это случилось? «Страсть как люблю откровения от
своих подруг».
ЛЕНА. Когда я его играть увела в другую комнату, чтоб он вам –
взрослым – дал спокойно отметить МОЙ день рождения. Мы с
ним во всё там переиграли – и в войну, и в дочки-матери.
Потом я уже уморилась, села просто ему книжку читать. А он
обнял моего коричневого медведя и сидит слушает. А потом
вдруг прерывает меня на самом интересном месте и говорит
неожиданно: «Знаешь, что мне этот медведь сейчас на ухо
шепнул?.. Что он в тебя влюблён!»
МАМА. Ну, вот! А ты волновалась, что (Передразнивая Лену.) 15 лет
проходят, а ты никому не нужна! Первое объяснение у нас уже в
копилке, дальше будет больше! Ещё не будем знать, куда от этих
объяснений деться! Будем их солить и в банки закручивать!

Лена плачет, обняв коричневого мишку.

МАМА (беспомощно). Ты чего?
ЛЕНА. Уже 16 лет! Какой ужас!
МАМА. Что ужасного-то?
ЛЕНА. Ты же сама говорила, что женщины стареют раньше мужчин.
МАМА. Ну… теоретически.
ЛЕНА. Серёже сейчас 17. Представляешь, каким он будет через 20
лет?
МАМА. Каким?
ЛЕНА. Таким же высоким и сильным… Только лицо мужественнее и
одухотворённее – со следами прожитой жизни. И волосы…
Его каштановые волосы… С проседью. И глаза… глубже и
трагичнее. Его же судьба к тому времени, наверное, не один
раз ударит. И на лице будет написана ирония – в складках
губ… И жизненный опыт.
МАМА. Ты накрутила: и одухотворённость, и ирония, и всё сразу!
ЛЕНА. И ещё он уедет в Чикаго и станет там бизнесменом!
МАМА. Почему в Чикаго?
ЛЕНА. Потому что он в учебнике фотографию увидел и ему город
понравился. А он всегда добивается – чего хочет! Он же будет
просто неотразимый!.. А я?
МАМА. А ты?
ЛЕНА. Я уже стану дряхловатой некрасивой женщиной… растолстею…
И вообще…
МАМА. Ну, спасибо! Мне тогда удавиться прямо сейчас?
ЛЕНА. Ты – другое дело. То есть… Я хотела сказать…
МАМА. Так. Слушай меня внимательно и запоминай. Через двадцать
лет ты будешь молодой, красивой. Элегантной, обаятельной
женщиной, уверенной в себе, а не комплексующей размазнёй, как
сейчас. Потому что ты в итоге все эти комплексы поборешь! Я
тебе обещаю! Или я не мать! И мужики будут считать за счастье
пригласить тебя на кофе или подвезти домой. А он станет
полноватым, обрюзгшим, лысеющим козлом – в Москве или в
Чикаго – разница не большая! И будет жалко заискивать с такими
самодостаточными женщинами, как ты!.. А замуж ты выйдешь
первая из всего класса!
ЛЕНА (в зал). Всё так потом и было.

На сцену выходит Женщина.

ЖЕНЩИНА. Теперь проанализируем! Действительно ли интересный
случай взят для рассказа? Всё ли ясно изложено? Соответствовал
ли тон и ритм рассказа его содержанию? Какие из элементов
композиции отсутствуют?! Какие недостатки…
ЛЕНА (прерывая Женщину). Мам! Можно, я больше не буду ходить
в этот кружок?!

Женщина растерянно оглядывается на Лену и медленно уходит со сцены.

МАМА. Можно.
ЛЕНА. Я не хочу быть знаменитой!
МАМА. Ну, и правильно.
ЛЕНА. Знаешь, почему я хотела быть знаменитой?
МАМА. Знаю. Чтобы Серёжа, наконец, обратил на тебя внимание.
ЛЕНА. Ну! А если я в школе – первый поэт, а он всё равно не
обращает, значит, не в этом дело.
МАМА. Логическое умозаключение.
ЛЕНА. И вообще! Знаменитыми мечтают быть люди, которые
неуверены в себе, а мы от комплексов изваляемся. Правда?
МАМА. Правда!
ЛЕНА. Мы знаем себе цену!
МАМА. Мы и так очень замечательные, даже если об этом никто не
догадывается!
ЛЕНА. Вот!
МАМА. Но не писать-то ты всё равно не сможешь?
ЛЕНА. Это для себя. И для тебя. А если кому ещё понравится –
пожалуйста, пусть читают.

На сцену выходит Женщина.

ЖЕНЩИНА. Кать! Игоряшка-то… умер! Мы вчера из отпуска
приехали, гляжу – в его квартиру мебель носят – старичок какой-то въезжает. Я говорю: «А сосед-то наш где?» – «Умер, говорит, ваш сосед. От рака. Теперь вот я тут умирать буду». Представляешь?! А мы и не знали, что он болел…

Мама сидит какое-то время молча.

МАМА. Вот почему…

Мама смотрит в одну точку.
Лена – как отражение.

ЖЕНЩИНА (учительским голосом, напоминая, что смерть –
смертью, а жизнь – жизнью, мол, не расслабляйтесь). Самый
сложный вид сочинения – выдуманный рассказ. Вот где вы
должны в полном объёме применить свою фантазию и
раскрыть творческие способности! Тема для сочинения:
«Взгляд в будущее!»

Мама и Лена сидят на диване, обнявшись.

МАМА (сквозь слёзы). А когда ты станешь знаменитой…
ЛЕНА. Мам, да я ведь уже не хочу быть знаменитой. Мы ведь решили…
МАМА. А я хочу, чтоб ты была знаменитой!.. Хочу и всё! Певицей, например.
ЛЕНА. Почему – певицей?
МАМА. Потому что тогда ты напишешь песню про Чикаго и про
Серёжку, который туда уехал! И на каком-нибудь концерте при полном аншлаге ты её споёшь на «бис», и из зала на сцену вдруг поднимется – красивый, ослепительно улыбающийся мужчина! Прямо к тебе! И это будет он – Серёжка.
ЛЕНА. Ты ж сказала, что он станет толстым и лысым?
МАМА. Это если он тебя не полюбит и не оценит, то обязательно
станет толстым и лысым, а если прямо к тебе, прямо из зала,
то обязательно красивым и ослепительным!

Звучит музыка.
Лена встаёт, берёт микрофон, выходит на середину сцены и поёт песню «Чикаго»:

ЧИКАГО
Когда вся судьба ещё тайна
И души чисты, как бумага,
В учебнике, в школе случайно
Я вдруг увидала Чикаго.
И с клятвенностью пионера
Сказал ты надменно и странно:
- Когда-нибудь миллионером,
А, может быть, гангстером стану!..
ПРИПЕВ:
- Чикаго! Чикаго! Чикаго! -
Вопила мальчишек ватага.
А я, как давно это было -
Забыла, -
Ещё никого не любила!..

И не было плакать причины,
Но стало мне вдруг не до смеха,
Когда о тебе сообщили:
- Он, вроде, в Чикаго уехал...
Нам будущее неизвестно,
Но я к переменам готова.
Назначь же мне время и место,
Где мы повстречаемся снова!
ПРИПЕВ.
Я, в общем, живу как другие.
И в этом есть тоже отвага.
Но мучит тебя ностальгия,
И ты позвонишь из Чикаго.
И голос, знакомый до боли,
Сквозь страны, достигнув России,
Вдруг скажет: - А помнишь, ты в школе
Была невозможно красивой?!
ПРИПЕВ.

На последнем куплете к ней на сцену выходит Парень.
Они стоят и смотрят друг на друга.
 

ЗАНАВЕС